Официальный сайт прихода святых Жен Мироносиц города Ростова-на-Дону

Рубрика: Образ женщины в Православии Страница 1 из 17

7 вопросов о Литургии Преждеосвященных Даров

Что такое Литургия Преждеосвященных Даров, в чем ее отличие от полной Литургии, когда её служат, как на ней причаститься и всем ли можно? На эти и некоторые другие вопросы мы постарались найти ответы.

Православное понимание Евхаристии

Третья седмица Великого поста — о чем не забыть

Третья седмица Великого поста в 2020 году – с 16 по 22 марта. Что нужно успеть на этой неделе — рассказывает «Правмир».

С третьей седмицы Четыредесятницы Церковь начинает особенно ободрять и укреплять постящихся, в чтениях этой недели представляя им примеры благочестивого подвижничества, самоотвержения и терпения.

Во вторник, 17 марта, Церковь чтит память святого благоверного князя Даниила Московского.

В среду, 18 марта, и пятницу, 20 марта,  Третьей седмицы, как и всех остальных седмиц Святой Четыредесятницы, служится Литургия Преждеосвященных даров.

В суб­бо­ту Третьей сед­ми­цы, 21 марта, со­вер­ша­ет­ся за­упо­кой­ная служ­ба.

Во святую Четыредесятницу Церковь призывает верующих быть в теснейшем союзе христианской любви и мира не только с живыми, но и с умершими, совершать в назначенные дни молитвенные поминовения отошедших от земной жизни.

Кроме того, субботы этих 2-й, 3-й и 4-й седмиц назначены Церковью для поминовения усопших еще и по той причине, что в седмичные дни Великого поста заупокойных поминовений не совершается (сюда относятся заупокойные ектении, литии, панихиды, поминовения 3-го, 9-го и 40-го дня по смерти, сорокоусты), так как ежедневно не бывает полной литургии, с совершением которой связано поминовение усопших.

Чтобы не лишить умерших спасительного предстательства Церкви в дни святой Четыредесятницы, и выделены указанные субботы.

В субботу Третьей седмицы, 21 марта, вечером на всенощном бдении в центр храма торжественно выносится Животворящий Крест Господень — напоминание о приближающейся Страстной Седмице и Пасхе Христовой. После этого священники и прихожане храма совершают перед крестом три поклона. При поклонении Кресту Церковь поет: «Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и святое воскресение Твое славим». Это песнопение поется и на Литургии вместо Трисвятого.

Воскресенье, 22 марта, и следующая, Четвертая седмица Великого поста называются «крестопоклонными». Начало традиции поклонения Кресту Господню было положено во времена первых христиан.

Крест выносится верующим для того, чтобы напоминанием о страданиях и смерти Господней воодушевить и укрепить постящихся к продолжению подвига поста.

Святой Крест остается для поклонения в течение следующей недели до пятницы, когда он перед Литургией вносится обратно в алтарь.

Желаем Божией помощи и сил на пути Великого Поста!

Источник Правмир.ру

Торжество Православия. Итог личной жизни во Христе

Первая седмица Великого поста завершается праздником Торжества Православия. Об истории и смысле этого дня в Церкви, а также о его духовном значении для современных христиан рассказал протоиерей Александр Степанов.

История праздника и чин Торжества Православия

Неделя Торжества Православия связана с VII Вселенским Собором 787 года, который окончательно установил в Православной Церкви почитание икон после длительного периода иконоборчества. Сам же праздник возник в 843 году и был посвящен окончательной победе над ересью иконоборчества. Тем самым, в Церкви закончился период выработки христологического богословия (православного учения о Христе), и икона здесь стала последним зримым свидетельством реальности Боговоплощения. С тех пор отмечать Торжество Православия стали в первое воскресенье Великого поста, так как самое первое его празднование в 843 году пришлось именно на первое великопостное воскресенье.

Примерно к XI веку в Церкви сложился и особый чин Торжества Православия. В его богослужебных текстах произносится торжество Церкви над всеми когда-либо существовавшими ересями, повторяются постановления семи Вселенских соборов, а также произносится анафема на тех, кто перед Православной Церковью совершил тяжелые грехи*. В этом чине также утверждается истинное прославление Бога, согласное учению Церкви.

Конечно, и сейчас есть реальные исповедания, которые мы можем назвать еретическими, родившиеся в отделении от Церкви в силу иных догматических, богословских представлений их создателей. Но, очевидно, что на сегодняшний день спор с ними для православной Церкви особой актуальности уже не имеет. В свое время эти ереси были внутри Церкви и представляли для нее вполне реальную опасность, а сегодня это уже не так, они существуют вне Церкви. И прежде бывшей опасности нет. Таким образом, поминовение ересей в неделю Торжества Православия, скорее всего, несет в себе именно историческое значение, но не практическое. Церковь напоминает верующим, что в ее истории были периоды, когда внутри нее шла интенсивная, напряженная полемика, связанная, прежде всего, с работой человеческой мысли. Сегодня, как свидетельствует окружающий нас мир, мысль в этом направлении не работает, поэтому и появление новых серьезных ересей маловероятно.

Личное Торжество

Если говорить о духовном смысле праздника для нас, простых верующих, для нашей духовной жизни то, конечно, Торжество Православия можно понимать несколько шире, не только в догматически-богословском смысле. Когда человек вступает на путь поста, стараясь больше молиться и аскетически себя в чем-то ограничивать, то здесь, как раз, торжество-то веры и начинается.

Конечно, мы можем просто на словах декларировать свою православную веру, но постоянная жизнь во Христе, та ревность, с которой многие приступают к Великому посту (и которой, к сожалению, не всем хватает на весь пост) – вот это и можно считать, своего рода, личным Торжеством Православия.

Это уже определенный опыт человека, а не только воспоминание о событиях и догматических спорах в Церкви почти тысячелетней давности.

В современных реалиях Торжество Православия надо также понимать как некий личный подитог начала Великого поста, когда верующий человек, действительно, старается жить так, как должен жить христианин, в максимально возможную для себя меру. Прежде всего, человек больше молится, ходит на службу, на покаянный канон Андрея Критского… И все эти усилия в итоге приводят к торжеству личной жизни во Христе. Именно на этом, как мне кажется, и стоит делать сегодня акцент, а не на догматических определениях, которые при этом, несомненно, утверждают этот праздник.

Взаимосвязь ведущая ко Христу

Мы помним, что праздником Торжества Православия завершается первая и одна из самых строгих седмиц Великого поста. Это не случайно, так как и в целом христианская жизнь приводит человека к радости.

Единственный и главный итог не только первых дней поста, но и всей жизни христианина – это радость и мир во Святом Духе. Если мы прошли этот этап хорошо, больше молились и меньше грешили, постарались воздержаться от трений со своими ближними и, наоборот, проявили свои добрые качества по отношению к ним, то итогом этого всего будет подлинная радость. Тогда и сам праздник, в известном смысле, мы можем назвать личным Торжеством Православия.

Ну и, конечно, стоит помнить о том, что все седмицы и недели Великого поста имеют между собой определенную взаимосвязь. Весь пост определенным образом драматически выстроен. В нем есть своя фабула, которая постоянно развивается. Каждый проповедник может по-своему раскрыть логику Великого поста, но, однозначно, что она есть. Это логика заключается в духовном восхождении человека навстречу Светлой Пасхе, навстречу Самому Воскресшему Христу.

[*] Тяжелые грехи человека перед Церковью – ересь, вероотступничество, хула на Бога, поругание и насмешка над святынями и прочее. 

протоиерей Александр Степанов

Источник: https://foma.ru/torzhestvo-pravoslaviya-itog-lichnoy-zhizni-vo-hriste.html

Постное странствие — Великий канон Андрея Критского

В самом начале Великого Поста, как тот исходный «тон», которым определяется вся великопостная «мелодия», мы находим великий покаянный канон св. Андрея Критского. Он разделен на четыре части и читается за Великим Повечерием, вечером, в первые четыре дня Поста. Его можно описать как покаянный плач, раскрывающий нам всю необъятность, всю бездну греха, потрясающий душу отчаянием, раскаянием и надеждой.

Теперь нам надо вернуться к идее и опыту Великого Поста как духовного странствия, цель которого — перенести нас из одного духовного состояния в другое. Как мы уже сказали, большинство современных христиан не понимает этой цели Великого Поста и видит в нем только тот период года, когда они должны исполнить свои религиозные обязанности, причаститься (один раз в год!) и подчиниться некоторым ограничениям в пище, которые скоро будут возмещены полным «разрешением» поста в Пасхальные дни. И благодаря тому, что не только светские люди, но и многие священники, восприняли это простое и формальное понимание Великого Поста, его истинный дух почти исчез из жизни. Восстановление богослужебного и духовного значения Великого Поста — одна из важнейших и насущных задач наших, но восстановление это возможно только на основе подлинного понимания богослужебного ритма и строя великопостного богослужения.

В самом начале Великого Поста, как тот исходный «тон», которым определяется вся великопостная «мелодия», мы находим великий покаянный канон св. Андрея Критского. Он разделен на четыре части и читается за Великим Повечерием, вечером, в первые четыре дня Поста. Его можно описать как покаянный плач, раскрывающий нам всю необъятность, всю бездну греха, потрясающий душу отчаянием, раскаянием и надеждой. С исключительным искусством св. Андрей переплетает великие библейские образы — Адама и Еву, рай и грехопадение, патриарха Ноя и Потоп, Давида, Обетованную Землю и выше всего Христа и Церковь — с исповеданием грехов и раскаянием. События священной истории явлены, как события моей жизни, дела Божии в прошлом, как дела, касающиеся меня и моего спасения, трагедия греха и измены, как моя личная трагедия. Моя жизнь показана мне, как часть той великой, всеобъемлющей борьбы между Богом и силами тьмы, которые восстают на Него.

Канон начинается с глубоко личного вопля:

Откуду начну плакати окаянного моего жития деяний? Кое ли положу начало, Христе, нынешнему рыданию?

С чего начну я оплакивать окаянные дела моей жизни? Какое начало положу я, Христос, нынешнему рыданию?

Один за другим раскрываются мои грехи в глубокой связи их со все продолжающейся трагедией отношений человека к Богу; история первого грехопадения — это моя личная история:

Первозданного Адама преступлению поревновав; познах себе обнажена от Бога, и присносущного Царствия и сладости, грех ради моих…

Я совершил преступление первозданного Адама; я знаю, что я отрешен от Бога и вечного Его Царства и сладости из-за моих грехов…

Я потерял все божественные дары:

Оскверних плоти моея ризу, и окалях еже по образу, Спасе, и по подобию. Омрачих душевную красоту страстей сластьми, раздрах ныне одежду мою первую, юже ми истка Зиждитель из начала, и оттуда лежу наг…

Я осквернил одежду моей плоти, осквернил то, что было, Спасе, по образу и по подобию. Я омрачил душевную красоту наслаждениями страстей. Ныне я разодрал первую мою одежду, которую мне в начале соткал Зиждитель, и поэтому я наг…

Итак, в течение четырех вечеров девять песен Канона говорят снова и снова о духовной истории мира, которая в то же время — история и моей души. Слова Канона призывают меня к ответу, ибо говорят они о событиях и делах прошлого, смысл и сила которых вечны, поскольку каждая человеческая душа — единственная и неповторимая — проходит тем же путем испытаний, стоит перед тем же выбором, встречается с той же высшей и важнейшей реальностью. Примеры из Священного Писания не просто «аллегории», как думают многие люди, считающие поэтому, что Великий Канон чересчур перегружен именами и происшествиями, не относящимися к ним. Такие люди спрашивают, зачем говорить о Каине и Авеле, о Соломоне и Давиде, когда проще было бы сказать: «я согрешил»? Они не понимают, что самое понятие слова грех в библейском и христианском предании имеет глубину и насыщенность, которых «современный человек» просто не в силах понять, и что поэтому исповедание им своих грехов глубоко отлично от настоящего христианского раскаяния. Действительно, та культура, в которой мы живем и которая образует наши современные взгляды, в сущности просто исключает понятие греха. Потому что грех это, прежде всего, падение человека с неизмеримой духовной высоты, отказ его от своего «высокого призвания». Но какое значение это может иметь для культуры, которая не знает и отрицает эту «духовную высоту», это «призвание» и оценивает человека не «сверху», а «снизу», — для культуры, которая если и не отрицает открыто Бога, то фактически вся, сверху донизу, материалистическая и потому рассматривает жизнь человека только с точки зрения материального благополучия, не признавая его высокого, трансцендентального призвания? В ней грех рассматривается главным образом как естественная «слабость», происходящая в основе от социального неустройства и поэтому исправляемая лучшей социальной и экономической организацией. Поэтому современный человек, если он и исповедует свои грехи, уже не раскаивается в них. В зависимости от того или иного понимания им своих «религиозных обязанностей», он либо формально перечисляет свои прегрешения и нарушения обрядовых правил, либо же говорит с духовником о своих «проблемах», ожидая от религии своего рода терапии, лечения, которое вернет ему счастье и спокойствие. Ни в том, ни в другом случае мы не видим раскаяния, потрясения человека, который, узрев себя как образ неизреченной славы, сознает, что он изменил этому «образу», запятнал и отверг его своей жизнью; нет раскаяния как печали о грехе, исходящей из самой глубины человеческого сознания, как желания вернуться, как отдачи себя Божьему милосердию и любви. Вот почему недостаточно просто сказать: «я согрешил». Эти слова приобретают свое подлинное значение и действенность только тогда, когда грех воспринят и пережит во всей его глубине и горести.

Значение и цель Великого Канона именно в том и состоят, чтобы явить нам грех и тем самым привести нас к раскаянию. Но он являет нам грех не определениями и перечислениями, а неким глубоким созерцанием библейской истории, которая поистине есть история греха, покаяния и прощения. Это созерцание вводит нас в совершенно иную духовную культуру, призывает нас принять совершенно иное понимание человека, его жизни, его целей, его духовных «мотиваций». Канон восстанавливает в нас то духовное мироощущение, внутри которого раскаяние становится снова возможным. Когда мы слышим, например:

 Авелева, Иисусе, не уподобихся правде, дара Тебе приятна не принесох когда, ни деяния божественна, ни жертвы чистыя, ни жития непорочного…

Я не уподобился, Иисусе, Авелевой правде, никогда не принес Тебе приятного дара, ни дел божественных, ни жертвы чистой, ни безгрешной жизни…

— мы понимаем, что история первого жертвоприношения, так кратко упоминаемая в Библии, открывает нам нечто основное и в нашей собственной жизни, основное в самом человеке. Мы понимаем, что грех прежде всего есть отказ от жизни как приношения и дара, как жертвы Богу, или, другими словами — отказ от жизни для Бога и по Божьему. Мы понимаем, что корень греха — это отклонение нашей любви от высочайшего ее объекта. И благодаря этому откровению становится возможным произнести слова, бесконечно отдаленные от современного опыта жизни, но которые звучат глубочайшей правдой.

Брение здатель живосоздав, вложил еси мне плоть и кости, и дыхание и жизнь: но, о Творче мой, Избавителю мой и Судия, кающася приими мя.

Из праха создав жизнь, Ты вложил в мою плоть и кости, и дыхание, и жизнь: но, о Создатель мой, Избавитель мой и Судия, приими меня, кающегося.

Для того, чтобы по-настоящему «услышать» Великий Канон, требуется, конечно, знание Библии и способность усваивать значение библейских образов. Если в наши дни столь многие находят его скучным и не относящимся к нашей жизни, это происходит оттого, что вера их не питается из источника Священного Писания, которое для Отцов Церкви было именно источником их веры. Мы должны вновь научиться воспринимать мир таким, каким он открывается нам в Библии, научиться жить в этом библейском мире; и нет лучшего способа научиться этому, как именно через церковное богослужение, которое не только передает нам библейское учение, но и открывает нам библейский образ жизни.

Вот почему постный путь начинается с возврата к «исходной точке», к Творению мира, Грехопадению, Искуплению, к тому миру, где все говорит о Боге, все отражает Божью славу, где все, что происходит, все события непосредственно связаны с Богом, где человек находит настоящие измерения своей жизни, и, найдя их, кается.

Источник: https://www.pravmir.ru/postnoe-stranstvie-velikij-kanon-andreya-kritskogo/

Бытовая апология поста

Влюбленный человек по определению религиозен. Он способен покланяться и даже жаждет поклониться, тому, кого любит и считает выше себя. «Я хочу целовать песок, по которому ты ходила», – пел кто-то когда-то, и даже в этом подвывании звучит неистребимая религиозность человека. 

Мы вступили в Великий пост, и это святое время тоже нуждается в целовании. «Облобызай», – сказано Андреем Критским, – «покаяние». То, что может показаться поэзией и только поэзией, на самом деле, не только цветистое словесное выражение переполняющих душу чувств. Один человек мне рассказывал, как он уверовал, став зрителем трогательной сцены в Иерусалимском храме. Приехал он туда туристом (блуждающий взгляд, фотоаппарат на груди, поиск впечатлений), а уехал потрясенным до глубины души и изумленным человеком. Виновник – некий христианин восточного вида, может – местный араб, может – сириец, горько плакавший, стоя на коленях у камня помазания, что близ Голгофы. Этот камень он выцеловывал по сантиметру, чуть не вылизывал, не переставая плакать. Он плакал так, как плакала блудница у ног Христа, и было понятно, что слез иногда бывает так много, что ими можно мыться.
Так что ни «откуда начну плакати», ни «облобызай, душе, покаяние» не являются «красным словцом», а скорее призывом к конкретным действиям.Если любишь, то не только готов целовать следы предмета любви, но и тот, кого любишь, видится всюду, кажется. Кажется – от слова «показать», «показывается». Другим не кажется, а тебе – показывается. Это потому, что любовь помогает нам творить настоящие чудеса.Я хочу хвалить пост, хочу, чтобы число людей, постящихся «Отцу, Который втайне», умножилось. И примеры для похвалы буду брать отовсюду, поскольку вижу их везде.Недавно был праздник защитника Отечества. По радио крутили песни Советской поры, и я умилился от одной песенки Шаинского. Сам под нее на прогулках перед вечерней поверкой шагал, а тут, вслушался и умилился.

А солдат попьет кваску, купит эскимо
Никуда не торопясь, выйдет из кино
Карусель его помчит, музыкой звеня
И в запасе у него останется полдня, останется полдня.

Идет солдат по городу… и так далее.

Что здесь умилительного? А то, что нам приведен нехитрый перечень безгрешных удовольствий, от которых солдат получает истинное удовольствие, плохо вообразимое и вряд ли возможное на гражданке. «Квас», «карусель», «кино» и «эскимо» такие простые и доступные в обычной жизни, для солдата превращаются в подлинное сокровище и дают почувствовать вкус жизни. Особенно важны «оставшиеся полдня». Кто бы их считал, кто бы их ценил, если бы не режим и не плотный график. Так жесткость внешних рамок дает возможность насладиться вещами простыми и доступными, пренебрегаемыми повсеместно именно из-за доступности. А счастье, господа, это умение пользоваться простыми вещами и ценить их, а отнюдь не обладание чем –то излишним.

Теперь скажем, при чем здесь пост. Пост при том, что он заставляет почувствовать вкус простых продуктов, заставляет ощутить голод, являющийся, по пословице, лучшей приправой. Пост способен возвратить жизни хоть часть некую той простоты и непритязательности, которые одновременно и закаляют, и облагораживают душу. И если какой-нибудь народ, развратив вкус, начнет фыркать на хлеб, а питаться одними конфетами и пирожными, то не исключено, что в виде лекарства этому народу Богом будет прописан голод.

Ума не приложу, как не застревают в горле, но проходят дальше в пищевод и попадают в желудок пасхальные крашенки у тех, кто весь пост себе в яичнице не отказывал. И что за интерес жить, не ощущая никакой разницы между буднями и праздником, между мыслями святыми и мыслями обыденными, но удовлетворять свои прихоти, не сверяясь ни с календарем, ни с совестью, ни с Евангелием? Как по мне, то это и не жизнь вообще. Так, что-то… в высшей степени пресное, сродни яичному белку, о чем говорил Иов.

Но дело не в этом, не только в этом. Конечно, пост раскрашивает жизнь, открывает глаза, сжигает лишний вес, обостряет память, зовет молиться. Но приносит он с собой и много иного, подчас, нежданного. Вот А.Ф. Лосев в «Диалектике мифа» критикует некоторые особенности мировоззрения Розанова, и говорит:

«Он не простаивал ночей в Великом Посту за богослужением, не встречал в храме, после многих часов ночного молитвенного подвига, восходящее солнце и не ощутил чудных и дивных знаний, которые дает многодневное неядение и сухоядение…»

Во, как. Оказывается, есть путь постижения «чудных и дивных знаний» посредством «многодневного неядения и сухоядения» И в другом месте той же книги Лосев опять «как бы» отходит от темы, чтобы о выговориться о «едином на потребу», о том, что составляет его главный, уже не только научный, но и жизненный интерес. Он хвалит монашество, говоря, что в сравнении с ним «все – бездарно и всякий подвиг – мещанство». И еще: «Может ли кто-нибудь увидеть историю, подлинную, настоящую историю духа, со своими революциями и войнами, неведомыми миру, – в блаженном безмолвии тела и души, в тонком ощущении воздействия помыслов на кровообращение, в просветлении мыслей во время поста,… в сладости воздержания…?»

Алексей Федорович слишком масштабен и удивителен, чтобы делать ему рекламу. И не в этом дело. Дело в том, что хочется представить, как изменилось бы лицо нашей науки, качество преподавания в ВУЗах и степень влияния школы на жизнь, если бы профессорам и академикам в результате поста стало доступно, «тонкое ощущение воздействия помыслов на кровообращение, сладость воздержания…» Среди таких мечтаний Пушкин вспомнится поневоле: «Над вымыслом слезами обольюсь»

***

Пост нужен всем, так мне кажется. И произнося эту банальность, я всякий раз горд ощущением новизны. Наше время, это время, когда банальности звучат, как откровение. Самые простые, самые прописные истины нужно повторять и отстаивать. Ничего не дается даром. Всем вроде бы понятно, что вечерню нужно служить с вечера, а утреню – утром. Но попробуйте довести это знание до практики, узнаете каково сочетание теории и повседневной жизни. Впрочем, об этом потом. К посту вернемся.

Для существа разумного и свободного пост необходим. Есть, правда, два разряда существ, которым он не нужен. Первые, это те, кто не ощущает сердцем разницы между грехом и святостью. Бездна вверх и бездна вниз, между которыми на волоске висит человек, для их глаз закрыта. Жизнь их удобно укладывается в термин «существование». Какой уж под-виг? Какое воздержание?

Вторые, это те, что чувствуют разницу между грехом и святостью, но сознательно выбрали грех и напрочь отказались от молитвы. Смею вас успокоить, это – не о людях сказано. Но спокойствие относительное, поскольку на людей эти существа невидимо влияют, и многие люди на этих существ становятся все более похожи.

***

Надо поститься, надо. Раз ты записался в войско Христово, значит подчинись дисциплине и думай, как «угодить военачальнику» (2 Тим.2:4)

В посту не только из кухни не должно пахнуть котлетами, но и в воздухе должно стать немножечко тише. Тише станет, если телевизоры и радио будут молчать. Пусть не всегда и не у всех, но все же будут молчать. В этом смысле символ поста – большой баннер с изображенными на нем телевизором и радио. Рядом грустный «смайлик» с уголками рта опущенными вниз, и подпись «Нас не смотрят».

Все это, конечно, только средства, только попытки создать условия для памяти Божией. Цель заключается в поиске Бога: «Куда пошел возлюбленный твой, прекраснейшая из женщин? Куда обратился возлюбленный твой? Мы поищем его с тобою» (Песн. Песн.6:1)

«Взыщите Бога, и жива будет душа ваша»

Все остальное – лишь насаждение виноградника, в тени которого встретятся влюбленные. И это, как ясный день, должно быть понятно всякому человеку, поскольку речь идет не о диетах и гастрономических тонкостях, а о любви. Не в этом ли слове помещаются все вообще тайны?

«Я хочу целовать песок…», – поется в шлягере.

«Встану же и пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, кого любит душа моя», – говорит Суламита.

Протоиерей Андрей Ткачев

Источник: Радонеж

23 марта 2011 г.

Об истинном достоинстве женщины

Речь, произнесенная в церкви Московского Воспитательного дома 31 мая 1880 года выдающимся православным богословом, глубокомысленным проповедником, епископом Дмитровским Амвросием (Ключаревым) (1820-1901), ставшим впоследствии еще более известным в православном мире — архиепископом Харьковским и Ахтырским (1882-1901).

Протоиерей Андрей Ткачев. Хлеб и вино

Протоиерей Андрей ТкачевСтены столовой в школе, где я учился, были украшены разными плакатами. Один из текстов надолго остался в моей памяти. «Хлеба к обеду в меру бери. Хлеб — драгоценность. Им не сори».

Подобные агитки, в стихах и в прозе, встречались тогда часто. Их можно было увидеть в основном в заведениях общепита и в хлебных магазинах.

Спустя многие годы я часто думаю об этом. Что это? Рецидив крестьянского сознания в стране победившего социализма? Память о голодных годах и пережитых бедах? Тревога о национальном богатстве? А может быть — связь с Евхаристией?

Отношение к хлебу насквозь мистично. Оно никак не вмещается в рамки отношения к продукту питания. Ведь, по правде говоря, молоко, яйца, овощи тоже питают, спасают от голода, они тоже — драгоценность, но любовью пользуются меньшей. Если хлеб падал, его поднимали с поспешностью и целовали. Так не поступали ни с картофелем, ни с репой.

В крестьянской (читай, христианской) стране хлеб прочно ассоциировался с Евхаристией, то есть был такой пищей, таким даром земли, который при известных условиях становился Пищей бессмертия и Манной Небесной.

Вот одна из пословиц, говорящая об этом: «Коли хлеб на стол, так и стол — престол. Коли хлеба ни куска, так и стол — доска». Кстати, и стол, за которым ели, был свят, он осмысливался как раскрытая ладонь Божия. Положить на него по-ковбойски ноги или на него сесть было собственно поруганием святыни.

* * *

Будучи сыном невинодельческого народа, я подозреваю, что в любви грузин, армян, молдаван к виноградной лозе скрыта всё та же любовь к Евхаристии. И нельзя смотреть без дрожи на чёрно-белые кадры старого фильма «Отец солдата». Старик-грузин отвешивает оплеуху молодому танкисту, поведшему танк на виноградник. «Ты его садил? — кричит старик. — Ты знаешь, как он растёт? Ты — фашист». Оба — советские воины. Оба наступают на Берлин. Парень в танке — не фашист. Он — русский, но он не окапывал лозу, не ждал от неё плодов. Он не знает песен, которые нужно петь при сборе урожая. Он не топтал ягоды в точиле. Он вряд ли знает красивые тосты и до сих пор пил только самогон…

* * *

Савицкий Михаил Андреевич. Хлеб нового урожая. 1979 г.

Савицкий Михаил Андреевич. Хлеб нового урожая. 1979 г.

Если крестьянин бережёт плод своего труда — это естественно. Мозоли на руках, натруженная спина, пропотевшая рубаха не дадут ему забыть, что привычное (мы так привыкли к хлебу) даётся дорого. А вот как приучить любить хлеб, ценить чужой труд тех, для кого хлеб «растёт» не на полях, а на полках магазинов?

Горожанин, бросающий корку на пол, — это паразит, не только пользующийся чужим трудом, но ещё и презирающий чужой труд. Если он не исправится, то непременно будет наказан, может быть даже голодом.

А вот горожанин, поднимающий с асфальта кем-то брошенную корку, — это чудо. Если он сам родом не из села, то кто-то научил его этому. Быть может, священник; быть может, родители. Как верный в малом, он может быть достоин многого.

Городской житель может быть как-то по-особенному жесток и по-особенному глуп одновременно.

С рекой, деревьями, животными он не общается (вода — из крана, тепло — из батареи, суп — из полуфабрикатов). Он и с людьми почти не общается. Всё больше с бумагами (справки, бланки, документы) да с механизмами. Новости — по телевизору. Путь к деградации открыт, протоптан. Многие маршируют по нему. К такому человеку нужен особый подход. Ему нужны особые заповеди.

Епископ Каллист (Уэр) говорит о том, что слова «люби природу», «не ломай деревья» могут сегодня восприниматься как заповедь. Можно добавить сюда ещё: «читай книги», «учись думать», «радуйся привычным вещам»…

Кто-то из святых сказал о бесах, что они ничего не творят и поэтому им ничего не жалко. Боюсь, что нынешняя нетворческая эпоха угрожает человеку тем, что сделает его подобным демонам.

О таком человеке будет поздно молиться. Ведь Христос пришёл в мир спасти человека. Если человечество, развращаясь, изменится до неузнаваемости — мир утратит смысл существования и вновь будет достоин уничтожения, как это уже было однажды.

* * *

Савицкий Михаил Андреевич. Хлеб. 1962 г.

Савицкий Михаил Андреевич. Хлеб. 1962 г.

Вернёмся к хлебу. У Серафима Саровского есть такой совет унывающим монахиням — пожевать хлебушка. Хлебушек, мол, тоску и прогонит. Есть у хлеба такая сила, но на пресытившегося человека она не действует. Нужно уметь поститься и воздерживаться, чтобы понять ржаную горбушку как милость Божию — и утешиться.

Между тем современная культура презирает воздержание, а вот тоскует человек не меньше.

Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…

Сказано в ХIХ веке. С тех пор тоска умножилась. Она толкнула миллионы людей или в петлю, или с крыши дома, или в разврат, или на иглу. Индустрия развлечений тоску не лечит, а делает её ещё острее, отяжеляет похмелье.

Нужно попробовать старый способ. Затеплить лампаду, положить поклон. Не поесть до вечера. Почитать Евангелие. Такого человека утешит хлебушек. И тоску прогонит.

Да что тоску… Он и детей воспитывать умеет. Дети обязаны испытывать чувство голода. Не потому что они брошены и бездомны, а потому, что иначе они не поймут жизни, не сумеют сострадать бедняку, не захотят трудиться.

Мы сами испортили наших детей обжорством, переборчивостью в пище. Мы испортили их вкус сладостями. Научили воротить нос от тарелки обычного супа, говорить «не люблю», «не хочу».

Есть хорошее старое правило: если ребёнок хочет есть, но отказывается от хлеба — значит, он не хочет есть. Нужно дать его аппетиту разыграться. Ведь, как известно, голод — лучшая приправа.

Если мы не хотим испытать настоящий, карающий голод, если стремимся достичь спасительной простоты, хотим чувствовать себя детьми Отца Небесного — нам нужно обратить внимание на то, что мы не привыкли замечать, на то, о чём мы часто думаем как о всегдашнем и непременном.

Ну а коль скоро вы со мною не согласны, ума не приложу, какими глазами вы смотрите на небо и говорите: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…».

Международный клуб православных литераторов «Омилия» (http://omiliya.org/)

Святоотеческие поучения

Святитель Игнатий Брянчанинов

Святитель Игнатий Брянчанинов

Беседа и общество ближних очень действует на человека. Беседа и знакомство с ученым сообщает много сведений, с поэтом — много возвышенных мыслей и чувствований, с путешественником — много познаний о странах, о нравах и обычаях народных. очевидно: беседа и знакомство со святыми сообщают святость. С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и с избранным избран будеши (Пс. 17, 26, 27).

Отныне, во время краткой земной жизни, которую Писание не назвало даже жизнию, а странствованием, познакомься со святыми. Ты хочешь принадлежать на небе к их обществу, хочешь быть участником их блаженства? отныне поступи в общение с ними. Когда выйдешь из храмины тела,— они примут тебя к себе, как своего знакомого, как своего друга (Лк. 16, 9)

Нет ближе знакомства, нет теснее связи, как связь единством мыслей, единством чувствований, единством цели (1 Кор. 1, 10).

Где единомыслие, там непременно и единодушие, там непременно одна цель, одинаковый успех в достижении цели.

Усвой себе мысли и дух святых Отцов чтением их писаний. Святые Отцы достигли цели: спасения. И ты достигнешь этой цели по естественному ходу вещей. Как единомысленный и единодушный святым Отцам, ты спасешься.

Небо приняло в свое блаженное недро святых Отцов. Этим оно засвидетельствовало, что мысли, чувствования, деяния святых Отцов благоугодны ему. Святые Отцы изложили свои мысли, свое сердце, образ своих действий в своих писаниях. Значит: какое верное руководство к небу, засвидетельствованное самим небом,— писания Отцов.

Писания святых Отцов все составлены по внушению или под влиянием Святого Духа. Чудное в них согласие, чудное помазание! Руководствующийся ими имеет, без всякого сомнения, руководителем Святого Духа.

Преподобный Нил Сорский. Клеймо Иверской иконы Божией Матери

Преподобный Нил Сорский. Клеймо Иверской иконы Божией Матери

Все воды земли стекаются в океан, и, может быть, океан служит началом для всех вод земных. Писания Отцов соединяются все в Евангелии; все клонятся к тому, чтоб научить нас точному исполнению заповеданий Господа нашего Иисуса Христа; всех их и источник и конец — святое Евангелие.

Святые Отцы научают, как приступать к Евангелию, как читать его, как правильно понимать его, что содействует, что препятствует к уразумению его. И потому сначала более занимайся чтением святых отцов. Когда же они научат тебя читать Евангелие: тогда уже преимущественно читай Евангелие.

Не сочти для себя достаточным чтение одного Евангелия, без чтения святых отцов! Это — мысль гордая, опасная. Лучше пусть приведут тебя к Евангелию святые Отцы, как возлюбленное свое дитя, получившее предварительно воспитание и образование посредством их писаний.

Многие, все, отвергшие безумно, кичливо святых Отцов, приступившие непосредственно, с слепою дерзостию, с нечистым умом и сердцем к Евангелию, впали в гибельное заблуждение. Их отвергло Евангелие: оно допускает к себе одних смиренных.

Чтение писаний отеческих — родитель и царь всех добродетелей. Из чтения отеческих писания научаемся истинному разумению Священного Писания, вере правой, жительству по заповедям евангельскому, глубокому уважению, которое должно иметь к евангельским заповедям. Словом сказать,— спасению и христианскому совершенству.

Чтение отеческих писаний, по умалении Духоносных наставников, соделалось главным руководителем для желающих спастись и даже достигнуть христианского совершенства (Преп. Нил Сорский. Правила).

Книги святых Отцов, по выражению одного из них, подобны зеркалу: смотрясь в них внимательно и часто, душа может увидеть все свои недостатки.

Опять — эти книги подобны богатому собранию врачебных средств: в нем душа может приискать для каждого из своих недугов спасительное врачевство.

Епифаний еп. Кипрский. Сербия. Косово. Монастырь Грачаница. XIV в.

Епифаний еп. Кипрский. Сербия. Косово. Монастырь Грачаница. XIV в.

Говорил святый Епифаний Кипрский: «Один взор на священные книги возбуждает к благочестивой жизни» (Алфавитный патерик). Чтение святых Отцов должно быть тщательное, внимательное и постоянное: невидимый враг наш, ненавидящий глас утверждения, ненавидит в особенности, когда этот глас исходит от святых Отцов. Этот глас обличает козни нашего врага, его лукавство, открывает его сети, его образ действий: и потому враг вооружается против чтения Отцов различными гордыми и хульными помыслами, старается ввергнуть подвижника в суетные попечения, чтобы отвлечь его от спасительного чтения, борет его унынием, скукою, забывчивостью. Из этой брани против чтения святых Отцов, мы должны заключить, как спасительно для нас оружие, столько ненавидимое врагом. Усильно заботится враг о том, чтобы исторгнуть его из рук наших.

Каждый избери себе чтение Отцов, соответствующее своему образу жизни. Отшельник пусть читает Отцов, писавших о безмолвии; инок живущий в общежитии,— Отцов, написавших наставления для монашеских общежитий; христианин, живущий посреди мира,— святых Отцов, произнесших свои поучения вообще для всего христианства. Каждый, в каком бы звании ни был, почерпай обильное наставление в писаниях Отцов.

Непременно нужно чтение, соответствующее образу жизни. Иначе будешь наполняться мыслями, хотя и святыми, но неисполненными самым делом, возбуждающими бесплодную деятельность только в воображении и желании; дела благочестия, приличествующие твоему образу жизни, будут ускользать из рук твоих. Мало того, что ты сделаешься бесплодным мечтателем,— мысли твои, находясь в беспрестанном противоречии с кругом действий, будут непременно рождать в твоем сердце смущение, а в поведении неопределенность, тягостные, вредные для тебя и для ближних. При неправильном чтении Священного Писания и святых Отцов, легко можно уклониться с спасительного пути в непроходимые дебри и глубокие пропасти, что и случилось со многими. Аминь.

Свт. Игнатий Ставропольский (Брянчанинов).
Аскетические опыты. Том 1

Игумен Нектарий (Морозов). А оно – радостное…

Игумен Нектарий (Морозов)

Игумен Нектарий (Морозов)

В очередной – бессчетный уже, наверное, раз – слышу вопрос:

– Батюшка, ну почему же Православие такое грустное и унылое?! Отчего нет радости, и, кроме как на Пасху, улыбающихся не увидишь? Я понимаю, что грешны мы, что уж тут веселится, но мы с Господом, а это радость…

И так же в очередной и бессчетный раз отвечаю:

– Не Православие унылое, а мы!

И твердо в этом убежден: нет в Православии ничего, что требовало бы от человека уныния вместо радости, что само по себе делало бы его лицо мрачным, а не светлым. И трудно даже сказать рационально, на чем основывается мнение об обратном. Разве что на характерном для большинства наших современников неумении/нежелании быть внимательными к деталям, из которых складывается реальность, и непредвзято их анализировать.

Обычное дело – слышать от людей, когда-то (однократно или несколько раз) заходивших в храм:

– У вас все такие печальные, погруженные в себя – лица грустные, не улыбающиеся! Даже не по себе становится.

Что чудного? Человек, молящийся на службе, и правда, сосредоточен, погружен в себя, губы его не трогает улыбка, к общению в это время он вряд ли расположен. Другое дело – когда богослужение окончено. Находится место и время и для общения, и для разговоров, и для улыбок. И для смеха даже. Но «захожане» этого чаще всего не видят: многие ли из них имеют достаточно решимости и усердия, чтобы быть на службе от начала до конца?

Андрияка Сергей Николаевич. Кирилло-Белозерский монастырь

Однако меня спрашивает о Православии «грустном и унылом» не сторонний, не внешний человек, а христианин, живущий полноценной церковной жизнью. Значит, и с его точки зрения, меньше радости в этой жизни, нежели должно было бы быть. Почему так?

Мы говорили о том, что видит в храме «захожанин». Выйдем, наоборот, из храма в «мир». Что с умением радоваться здесь? Ведь в этом мире и мы все – христиане – существуем, и все его немощи и болезни в том числе наши.

Улица, салон автобуса, в котором люди едут на работу или возвращаются домой, очередь перед кассой в магазине или регистратурой в поликлинике… Здесь улыбка на лице, теплый, дружественный взгляд, приветливый вид – редкость (в храме, безусловно, и первое, и второе, и третье можно встретить не в пример чаще). Люди усталые, озабоченные, подавленные, а порой и просто ожесточенные, злые. Основных тому причин, как минимум, две: жизнь у народа нашего больно уж непростая, есть, отчего устать, чем озаботиться, из-за чего ожесточиться, – если не верить, конечно, если не знать, что «любящим Бога… всё содействует ко благу» (Рим. 8: 28). И вторая: нет у современного русского человека навыка радоваться (а если и был, то утрачен оказался), нет «установки» на радость, на «позитив», которая культивируется сегодня на Западе. Оттого, опять же, что непонятно на самом деле: чего, собственно, радоваться? Просто так – какой смысл? Хотя смысл есть: настрой на то, чтобы радоваться – пусть даже и вопреки всему, – гораздо созидательней, чем настрой, прямо тому противоположный.

Андрияка Сергей Николаевич. Церковь Николы в Пыжах

Но это всё, конечно же, в наименьшей степени для верующего человека подходящие рассуждения. У того, кто верит во Христа, есть основания радоваться: то, что сделал Господь для нас, всё домостроительство спасения нашего – разве недостаточное основание? Но и мы, христиане, мало радуемся. Меньше, чем должны были бы. И это не только для нас самих плохо: будь наши лица всегда (а не в отдельные лишь моменты) радостными и светлыми, насколько больше находилось бы людей, желающих жить той жизнью, в которую вошли уже мы, быть вместе с нами – в Церкви.

И правда – оттого, наверное, радости в нас мало, что христиане мы не очень хорошие. И грешим много, отчего совесть обличает и печаль гложет, и верим слабо, отчего способность благодарить и радоваться едва обретается в нас. И примиряемся с этим – малорадостным – состоянием, и как норму его воспринимаем, и так и живем. И из-за этого – еще больше грешим и еще слабее верим. Такой вот замкнутый круг. Понятный и привычный.

Привычный… Но размыкать его всё равно надо. И путь к этому искать. И находить.

Неужели наше несовершенство, наша греховность и маловерие наше должны нас совсем света и радости лишить? Это что же получается: мы готовы были бы лишь себе самим, своей добродетели, своей хорошести радоваться? Да в нас ли вообще причина подлинной радости может корениться? Нет, конечно.

«Грешны мы, но мы с Господом, а это радость» – тут со своим собеседником я точно согласен.

Грешны мы, но любит нас Господь, не оставляет, не отходит в сторону и не отсылает прочь. Поддерживает в бытии, дает время и возможность для покаяния и изменения, строит спасение наше удивительным, необъяснимым для человеческого ума образом. Благотворит, несмотря ни на что, благодетельствует, хранит и бережет.

Андрияка Сергей Николаевич. Кремлёвские купола под снегом. 2009 г.

Как этому не радоваться? Как не наполняться светом? Как не делиться им с другими?

Радоваться – не только возможность, но и в значительной степени долг, заповедь апостола (см.: Флп. 4: 4), который сам очень хорошо понимал, насколько выполнение ее необходимо.

Иногда радость – дар, иногда – и это чаще – труд. Но труд, вне всякого сомнения, стоящий своего результата. Тот, кто трудится, борется за то, чтобы дать радости о Христе место в своей жизни и в своем сердце, знает, о чем речь.

А кто не знает, кто трудиться и бороться за радость не хочет, пусть знает в таком случае всё же одно: если что, так это не Православие унылое и грустное. Это мы такие – и лишь тогда, когда другими быть не хотим. А оно – всегда радостное.

Портал Православие.Ru (http://www.pravoslavie.ru/)

Использованы работы художника Сергея Андрияки

Страница 1 из 17

Работает на WordPress & Автор темы: Anders Norén