Феминизм — это не просто борьба женщин за свои права, это борьба с Богом. Целенаправленная наступательная борьба человека с Богом. Смысл этой борьбы — доказать, что человек в Боге не нуждается, что он сам может всё для себя решать, выбирать и жить по своему хотению. Феминизм стоит в одном ряду с движениями за однополые браки, «свободную любовь» и ювенальные реформы.
Малявин Филипп Андреевич. Крестьянская девушка. 1910-е гг. Волгоградский музей изобразительных искусств им. И. И. Машкова
И в какую бы красивую одежу мы не рядили бы феминистские идеи, они все же остаются богоборческими.
Нет, поймите меня правильно. Мне тридцать четыре года. Я живу в столице. У меня высшее образование. Я привыкла к определенной самостоятельности, имею свои суждения, и да, я зачастую спорю со своим супругом. Я — не образец смирения и послушания. И не считаю, что женщиной можно потакать, её эксплуатировать или подавлять. Но… мужчина и женщина не равны. И не могут быть равны априори. Мы — разные и в наших различиях — наше совершенство.
Не так давно я участвовала в одной дискуссии. Её начала моя хорошая зарубежная знакомая, дочь православного священника, активная прихожанка, мать двоих детей. Речь шла о женском священстве. Она привела пример англиканской церкви, в которой недавно избрали первую женщину в епископат. И задала вопрос: не пришло ли в нашей церкви серьезно задуматься о принятии в сан жен? «Пришло, пришло!», стали отвечать ей её собеседницы. «Мы тоже хотим. Правда, я развелась. И я тоже. А я все равно хочу. Церковь не рухнет от этого! Женщина тоже может на равных с мужчиной служить Богу!»
А я аккуратно говорю: «Послушайте. Но ведь Христос — был мужчиной…»
«Ну и что? — отвечают они. — Христос — есть любовь. А любовь, она пола не приемлет. Всё это какие-то ветхозаветные табу. А женщина должна быть свободна. И так в нашей церкви женщину почти за человека-то не считают…»
«А как же святые Отцы? Догматы нашей Церкви? Традиции?»
«Пришло время перемен. Традиции должны подделываться под людей, а не люди под традиции… А нам хочется Богу служить. Нам места мало».
«Ну, есть же женское монашество? Есть столько разных святых жен, которые нашли свой путь служения, не воюя за равноправие. Есть — Сама Матерь Божия…»
«Мы знаем все эти традиционные ответы… Но женщина может и должна иметь право наравне с мужчинами священнодействовать…»
Малявин Филипп Андреевич. Смех. 1899 г. Международная галерея современного искусства. Венеция
Хорошо. Давайте представим. Вас рукоположили. Вы — Господи, прости, священнослужительница. Мой читатель видел когда-нибудь женщин пастырей? Я видела. Женщина-пастырь носит короткую стрижку. Скрывает широкой одеждой свои женские округлые формы. Носит брюки. Не красит глаз, губ и ногтей. Она сдержано смотрит на свою семью и не обнимет прилюдно своих детей. У неё обычно холодные пальцы и прямой взгляд. Знаете, на кого она больше всего похожа? На женщину, которая стыдиться своего пола и его проявления. На женщину, которая хочется стать мужчиной. И где же здесь равноправие? Где здесь справедливость и торжество женщины? Нет их.
А есть нечто совсем иное. Не женщина, не мужчина, не ангел, не олицетворение Бога, не воплощение царя Мелхисидека, а … жрица?
Простите меня, пожалуйста. Я не хочу никого оскорблять. Я допускаю, что есть замечательные пасторши, духовные и так далее. Но глядя на них, я не могу избавиться от чувства неправильности происходящего. Как, например, если бы мужчина вдруг стал бороться за право вынашивать, рожать и кормить сосцами своё дитя. Ведь материнство — это дар. А мужчины его в определенной мере лишены.
Лет пять-шесть назад я провела одно лето на Валааме. Я ездила с группой волонтеров, но там задержалась. Так вот, по воскресеньям, помню, с нами проводил беседы один иеромонах. Он читал краткий катехизис, потому как волонтеры — народ в основном светский, интересующийся. Больше всего я запомнила одну его лекцию, вернее слова. Он рассказывал о первых людях, об Адаме и Еве. И он сказал, что, если мужчина создан прославлять Бога, то женщина создана, как помощница мужчине. И что для служения Богу, ей необходимо послужить мужчине. Иначе она не может. Честно признаюсь, меня возмутили тогда эти слова. Как это так? Что же женщина меньше мужчины? Что же она не может молиться и Богу угодить? А как же женское монашество? И прочее, прочее, прочее.
Малявин Филипп Андреевич. Три бабы. 1902 г. Национальный музей современного искусства, Париж
Слова эти меня возмутили, и я их запомнила и часто к ним возвращалась в своих жизненных размышлениях. Сейчас я могу твердо сказать, что я соглашаюсь с этими словами. Женщина не может заменить мужчину. И женщина нуждается в мужчине. Особенно на своем пути к Богу. И дело не в том, что все должны выйти замуж. Отнюдь. Женское монашество — замечательный путь. Спасителен и путь целомудренного служения ближнему в миру, или вдовий крест или материнское призвание. Однако по своим внутренним качествам и устроению женщина призвана именно помогать, со-трудничать, и ей необходим рядом человек, мужчина, для осознания своей причастности — будь то духовный отец, брат, просто папа, наставник, муж. Женщина, предоставленная сама себе, скоро начинает вырабатывать в себе мужские качества и вести борьбу против мужчин и Бога.
Но вернусь к теме женского священства. В том разговоре с моей знакомой и её друзьями, я была единственной, кто открыто высказался против идеи рукоположения женщин. Меня не услышали и обсмеяли за несовременность и зависимость от мужчин. Это не страшно. Страшно, что такой разговор происходит уже в НАШЕЙ церкви. И, признаю, после этой беседы, я все чаще и чаще вспоминаю слова Спасителя: «Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом». Все эти платочки, юбочки — и другие атрибуты женского благочестия, к которым ещё довольно трепетно относятся, пожалуй, только у нас в России, они все же важны. Очень важны, несмотря на свою малость и незначительность. Они формируют в нас женщин — понятие, которое общество снаружи и уже извне пытается из нас выветрить, приравнивая в мужчине.
Малявин Филипп Андреевич. Верка. 1913 г. Государственный Русский музей, С.-Петербург
И ещё — в последнее время отчего-то считается, что уровень твоего благочестия напрямую зависит от твоей занятости, вовлеченности в жизнь церковной общины или околоцерковных делах. Но ведь это не так. В погоне за деятельностью, мы забываем о Самом Боге. О посте, о молитве, о внутреннем созидании, о молчании, о доброделании и добротолюбии. Мы гонимся за служением, а взращиваем в себе гордыню, амбиции и противодействие благодати Божией. Потому что сила Божия в немощи совершается.
Инна Сапега
Клуб православных литераторов «Омилия» (http://omiliya.org/)
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.