Никак не желающая заканчиваться мрачная осень сказывается на нервах – даже самых крепких. Черно-белая расцветка действительности мало радует: мысли приходят далеко не самые радужные, причем не сильно-то интересуясь вероисповеданием посещаемых голов и сердец. Вне зависимости от местонахождения человека – будь он в мегаполисе, маленьком провинциальном городке или деревушке – везде, кажется, царят печаль, уныние и неулыбчивость. Большинство с нетерпением ждут наступления старой доброй зимы; самые умные видят в осени прекрасную возможность удостовериться в собственном несовершенстве и невечности в этом мире; кто понесдержаннее – просто ноет. А кто и поддается печали. И тогда самая мерзопакостная погода воцаряется не только на улице, а в душе. А это плохо.

Мы беседуем с двумя священниками – иереем Павлом Гумеровым, настоятелем строящегося храма святых благоверных князей Петра и Февронии Муромских в Марьинском парке (Москва), и протоиереем Александром Лебедевым, настоятелем вологодского храма Покрова Пресвятой Богородицы (на Торгу), – о том, как бороться с унынием, как, несмотря на погоду, уметь видеть добрый и тихий свет христианства и как не дать себе ослепнуть до смерти.


Левитан Исаак Ильич. Золотая осень. 1895 г. Государственная Третьяковская галерея

Левитан Исаак Ильич. Золотая осень. 1895 г. Государственная Третьяковская галерея

Иерей Павел Гумеров: «Уныние – это неумение и нежелание смотреть в Небо»

– Отец Павел, за окнами – осень, причем самая противная ее часть – ноябрь месяц. Почти все поголовно в печали. Только ли ноябрь виноват? Почему мы настолько подвержены унынию? И даже самые что ни на есть благополучные люди? Казалось бы, тоска наступила – купи билет и лети туда, где море, солнце, крокодилы и прочее счастье. Так ведь и там бесятся: вешаются, наркоманят, развратничают и т.п. Не говорю уже о людях бедных: когда бедность давит, штукатурка осыпается, в кошельке ни гроша – хоть волком вой, а тут еще погодка такая замечательная. И так ведь и делают – воют. И так же, как и богатые, – вешаются, пьют… Откуда всё это в нас?

– Ноябрь считается, действительно, самым «туманным» месяцем: сейчас меньше всего солнечных часов в дне. И психологи утверждают, что это один из самых депрессивных, если не самый депрессивный месяц. Причин много: в это время года обостряются и физические, и психосоматические болезни. Не только, кстати, психические. Конечно, это накладывает какой-то «особый» отпечаток на поведение человека. Но дело ведь в том, что суицидальное состояние развивается не сразу. Не бывает так, чтобы пришел ноябрь – и все начали страдать. Нет, конечно. Подобные состояния развиваются постепенно. А в основе их – одиночество (в том числе и психологическое), неустроенность, потеря смысла жизни. И как развод, развал брака оказывается закономерным итогом многих лет или месяцев всяких супружеских проблем, нестроений и трагедий, так же, собственно, и уныние, депрессия, которые могут привести и к страшному, непоправимому шагу, – следствие того, что в течение долгого времени человек развивал в себе это состояние. А такие факторы, как время года или какая-то затяжная проблема, оказываются просто своеобразным толчком, благоприятной средой, в которой всё доходит до, так сказать, логического и подчас страшного конца.

При этом надо разделять плохое настроение, которому многие, если не все люди подвержены – все страдают так или иначе перепадами настроения, особенно сейчас, в такое время года, – и депрессию, которая является на самом деле психическим расстройством. И это тяжелое психическое расстройство, если оно затяжное, с какими-то мыслями навязчивыми, необходимо лечить. Оно не пройдет просто так, если ты поедешь на Канары, допустим, потому что оно всегда будет с тобой – причем в любое время года.

Левитан Исаак Ильич. Большая дорога. Осенний солнечный день. 1897 г. Частное собрание

Левитан Исаак Ильич. Большая дорога. Осенний солнечный день. 1897 г. Частное собрание

Но основа и просто меланхолии, и депрессии – духовная. Это страсть печали и уныния. Просто формы и степени этих духовных зависимостей бывают разными.

Думаю, любой приходской священник засвидетельствует, что, вообще говоря, это состояние печали и уныния коренится не в ноябре, не в каких-то обстоятельствах жизни, ни в болезни, ни в бедности или еще в чем-то внешнем, а оно находится внутри нас. В нашей душе мы сами создаем определенный мир: либо райский, либо адский. Мы же знаем, что состояние муки душевной, тот ад, который начинается после смерти тела, создается самим человеком – здесь, на земле. И эти муки страшней физических.

– То есть уныние не зависит от имущественного и социального положения человека?

– Да, не очень-то зависит. На исповедь ко мне, как и к любому священнику, приходят совершенно разные люди. Батюшкам исповедуются и бомжи, и бизнесмены, и банкиры, люди часто достаточно удачные в бизнесе и в семейной жизни, но которые, бывает, страдают очень тяжелыми формами уныния, тоски, депрессии. И я всё больше убеждаюсь, что внешние обстоятельства жизни вообще не очень сильно влияют на наше внутреннее состояние. А влияет именно то, насколько мы сами собой занимаемся, насколько мы боремся со своими страстями и боремся ли с ними вообще, насколько сами обращаемся к Богу.

Я долго размышлял об этом и пришел к выводу, что есть некие закономерности, определяющие, какие категории людей меньше всего страдают депрессиями. Во-первых, это люди, имеющие крепкую веру. То есть по-настоящему верующие люди, которые, несмотря на самые разные обстоятельства жизни, имеют надежду на Бога, на Его помощь. Они знают, что всё в их жизни не случайно и имеет глубокий смысл, в том числе и страдания – и они для чего-то нужны. А еще верующий человек имеет цель жизни, знает, для чего живет.

Во-вторых, это люди, увлеченные каким-либо делом, очень серьезной работой. Ученые, стремящиеся к открытиям, например: они в своем особом мире живут, и у них просто нет времени на депрессии. Мы же знаем, что депрессия начинается в голове, и если человек эту навязчивую доминанту имеет, то ничего не может с ней сделать. Он ни на что не может отвлечься: ни на удовольствия, ни на телевизор, ни на что-то еще, ни уж тем более на молитву. Им это убийственная мысль просто владеет. А других людей захватывает какая-нибудь другая мысль, например, мысль о строительстве дома, о любимом деле, творчестве, научном открытии. Так вот, эта категория людей, такие вот трудоголики, как правило, не сильно страдают от депрессии.

Левитан Исаак Ильич. Лесное озеро. 1890-е гг. Ростовский областной музей изобразительных искусств

Левитан Исаак Ильич. Лесное озеро. 1890-е гг. Ростовский областной музей изобразительных искусств

И третья категория – это люди, которые находятся в экстремальной, напряженной ситуации. Я об этом говорю как священник, который по долгу службы принимает исповедь в тюрьме – в женском изоляторе № 6. Каждый раз там я исповедаю человек по 40, после службы крещу, и я не видел, чтобы люди там страдали сильно от депрессии. Притом что изолятор женский, а женщины, как известно, больше подвержены депрессии, чем мужчины. Удивительно: люди сидят в тюрьме, иногда по нескольку лет, ожидая своего приговора, – ужасное состояние. У многих на свободе дети. Их должна одолевать тоска, безнадега полнейшая. Но – нет: там люди страдают от депрессии очень мало. Во всяком случае, гораздо меньше, чем наши некоторые прихожане, жалующиеся на неурядицы в семейной жизни, на детей, на здоровье, на какие-то такие проблемы, которые людям, сидящим в тюрьме, кажутся просто мелочью! Вот там-то проблемы реальные: срок «светит» лет на десять! И понятно, почему так происходит: попав в тюрьму, человек, может быть, впервые задумывается о своей жизни, о ее смысле, его не волнуют мелкие бытовые неприятности, он думает, как выжить, и просит у Бога помощи, он нацелен на то, чтобы решились его настоящие, подлинные беды. Именно в тюрьме многие знакомые мне люди пришли к Богу. Это как на войне: там ведь человеку тоже многие проблемы, волновавшие его в мирное время, кажутся просто несерьезными. Там он нацелен на выживание – о здоровье или о чем-то еще он думает гораздо меньше, чем «на гражданке». Видимо, в таком состоянии у человека мобилизуются все телесные, душевные и духовные силы для того, чтобы преодолевать действительные трудности.

В СИЗО люди молятся и исповедуются по-настоящему, на совесть. Они не приходят просто так – побеседовать от нечего делать с батюшкой. Они очень долго ждут священника (иногда несколько месяцев) и проходят, действительно, для того, чтобы покаяться, попросить у Бога помощи. Человек, оказываясь вот в таких по-настоящему серьезных обстоятельствах, становится ближе к Богу.

Вспомним, как старец Иоанн (Крестьянкин) признавался: «Я нигде так не молился, как в тюрьме, – даже в монастыре». О чем это говорит? – О том, что не нужно, чтобы обстоятельства были сильнее нас. Нельзя, чтобы эти осенне-весенние обострения и так далее брали над нами власть. Апостол Петр сказал: «Кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Пет. 2: 19). А мы – рабы Бога Всевышнего, и поэтому ни депрессия, ни гнев, ни другие какие-то страсти не должны быть сильнее нас.

Левитан Исаак Ильич. Туман. Осень. 1899 г. Государственный Русский музей

Левитан Исаак Ильич. Туман. Осень. 1899 г. Государственный Русский музей

– А в чем причина тоски и печали?

– Уныние, тоска, печаль, то есть страсти, – это, вообще говоря, слабость человеческой воли. В этом состоянии человек поддался бесу, поддался диаволу и впал в зависимость от страсти – она взяла над ним верх. Понятно, что это состояние может быть спровоцировано каким-то горем: смертью близкого человека, болезнью, потерей работы и т. п. Но давайте помнить, что Господь не посылает испытаний не по силам.

– Как преодолеть уныние?

– Я заметил, что в первую очередь преодолевать депрессию помогает крепкая вера. Если у человека есть вера, есть надежда, если он молится Богу, то он выкарабкается из печали. Кстати, даже если человеку назначили какое-то лечение антидепрессантами, то всё равно нужно обязательно вести духовную борьбу со страстью, часто исповедаться и причащаться (лучше раз в неделю).

Преодолеть уныние помогает обращение к Богу, молитва. И таинства. Когда человек искренне исповедуется и причащается, он решает очень многие свои духовные проблемы, от которых, кстати, уныние и происходит.

– У нас страна православная, почему же тогда наш народ так сильно унывает?

– Дело в том, что действительно православных людей, то есть тех, кто регулярно исповедуется и причащается, – 1, максимум – 2 процента. И это очень прискорбно. В каком-нибудь районе Москвы живут 100 тысяч человек, в этом же районе – всего один храм; и я могу точно и с уверенностью сказать, что в этот храм ходит не больше 1 тысячи человек. То есть один процент от этих 100 тысяч. Остальные 99% просто не прибегают к этому источнику благодати Божией, которая нам помогает и просто спасает. Когда человек исповедуется, он ведет духовную работу: грех нельзя победить, если ты его не исповедал и не покаялся. Это касается любого греха, не только уныния, но и абортов, измены, предательства, лжи, воровства и всего прочего. Кстати, эти не исповеданные и нераскаянные грехи часто закономерно и оказываются причиной смертельного уныния.

Молитва должна быть не только просительная: «Господи, избавь меня от уныния», но и благодарственная. Потому что, как я заметил по себе, когда ты Бога благодаришь, ты начинаешь видеть благость Бога – неизмеримую и неописуемую. А уныние – это ведь неумение да и самоубийственное нежелание смотреть в Небо, видеть эту бездну благости и премудрости Христа. Когда видишь подлинную радость – настоящую христианскую радость – жить становится гораздо легче, и на испытания смотришь совершенно другими глазами.

Левитан Исаак Ильич. Осень. 1890-е гг. Ростовский областной музей изобразительных искусств

Левитан Исаак Ильич. Осень. 1890-е гг. Ростовский областной музей изобразительных искусств

Второе – это работа над собой. Потому что многие скажут: «Мы – православные, вроде бы молимся, а всё равно унываем, печалимся. Почему?» Потому что, к сожалению, у многих православных людей жизнь – обрядовая. Она подчас заменяет жизнь духовную. Они считают, что вполне достаточно выполнить какой-то обряд: помолиться утром, помолиться вечером, причаститься – и всё. Но за этим они, к сожалению, не видят глубокого смысла. Ведь это средства, а не цель сама по себе. Не цель – молиться, а цель – соединиться через молитву с Богом, вести духовную работу, духовную брань, становится лучше. И борьба со своими мыслями начинается в душе, в голове. Когда человек не может с ними справиться, когда у него начинают доминировать мысли не какие-то нормальные: как семью прокормить, как работу лучше выполнить, а мысли: «Всё плохо», «Всё ужасно», «Я самый плохой», «Я – неудачник»… – эти мысли, понятно, нам вселяет диавол, – так вот, когда такие мысли становятся доминирующими, то закономерный итог известен: потеря смысла жизни, суицидальные настроения. И когда человек не ведет работу на уровне помыслов, а наша задача – бороться с этими мыслями, тогда очень плохо. К сожалению, такой борьбой с помыслами даже не все православные занимаются. Когда люди ходят в Церковь, они должны становиться лучше – а мы ведем себя иногда хуже иных неверующих. Мы же знаем, что то, что нам оставил Господь, святые отцы, нам нужно постоянно в своей жизни применять. Библия – это учебник жизни: как нам относиться к людям, как вести себя, как бороться со своими грехами. А получается часто, что люди воспринимают это как какую-то красивую, но необязательную теорию. Так что нам нужна постоянная работа над мыслями, над страстями своими.

Третье – это труд, помощь другим людям. Ведь что такое депрессия? Это расслабленность, саможаление. Человек начинает слишком жалеть себя любимого. А вообще-то такой жалости не должно быть, потому что она далеко уведет, причем в нехорошую сторону. Так что надо искать других людей – тех, кому наверняка еще хуже, чем тебе, – и помогать им. Или по-настоящему наконец увидеть своих ближних – детей, жену, родителей, которых обычно в упор не видишь, – и начинать заботиться о них.

 Люди, занимающиеся любимым делом, чем-то серьезным, как правило, меньше всех страдают депрессиями: у них голова и руки постоянно заняты полезным делом. Есть же замечательная латинская пословица: «Ora et labora» – «Молись и трудись». Вот два главных условия, помогающих справиться и с унынием, и с депрессией, и со многими другими печальными явлениями нашей жизни.

Затяжная тоска, депрессия – это психическое расстройство. Когда это состояние продолжается уже две-три недели, месяц, когда человек не может отключиться от навязчивых мрачных мыслей – тогда нужна помощь врача. Но медикаменты, психотерапия, конечно, просто своеобразные «подпорки»; помимо их приема человек должен вести и духовную работу, приступать к таинствам. Депрессия сейчас успешно лечится, но страждущий должен настроиться на большую личную духовную работу, иначе так всю жизнь и будет «сидеть» на антидепрессантах.

Левитан Исаак Ильич. Осень. Усадьба. 1894 г. Омский областной музей изобразительных искусств имени М. А. Врубеля

Левитан Исаак Ильич. Осень. Усадьба. 1894 г. Омский областной музей изобразительных искусств имени М. А. Врубеля

– Священники подвержены печали, или ни ноябрю, ни унынию они не подвластны?

– Священники, как и все люди, тоже подвержены и депрессиям, и унынию – не надо их идеализировать. Другое дело, что, по сравнению с другими, думаю, гораздо меньше. Объясню почему. Любой «среднестатистический» священник, не только московский, всегда очень сильно загружен. Нам легче в этом смысле: нам просто некогда унывать: дел по горло. Кроме того, у священников всегда очень много целительных средств. Во-первых, молитва – ведь священник постоянно у Престола Божия стоит и в меру своих сил молится. Во-вторых, даже если священник скуден на молитву, плохо молится, то волей-неволей сами люди ему помогают: столько людей через тебя ежедневно проходит, и ты постоянно видишь огромное количество человеческого горя (к священнику в 90 процентов случаев ведь люди приходят не с радостью и не с легкой проблемой какой-то, а именно с горем), так что понимаешь, насколько твои трудности на самом деле ничтожны по сравнению с теми страшными вещами, что испытывают многие люди.

Напоследок хочу еще раз призвать: давайте, видя свое несовершенство, всё-таки помнить о неизмеримой благости Бога, о том, что Господь любит нас и сотворил нас не для уныния, а для радости и счастья. Это памятование спасет нас от многих бед и глупостей.

Протоиерей Александр Лебедев: «Жизнь – дар, а не собственность»

– Отец Александр, сейчас практически недели не проходит без сообщений о попытках – удавшихся и не удавшихся –самоубийства. О чем такие попытки, на ваш взгляд, говорят?

– Такие попытки говорят о разрушительной силе неверия, потому что глубинная причина самоубийства – это неверие или маловерие, малодушие. Это верно как по отношению к каждому конкретному случаю самоубийства, так и к суициду как общественному явлению.

– Говорят, что количество самоубийств в мире растет. Может быть, этот рост объясняется только лишь естественным приростом населения земли: мол, самоубийств стало больше, так как людей вообще стало больше?

– Искать причину стоит совсем в другом. Сотню лет назад среди 1,5-миллиардного населения Земли лишь 5 миллионов заявляли о своем неверии; сейчас в мире более 6 миллиардов людей, и пятая часть из них считают себя нерелигиозными (то есть более 1200 миллионов человек). А религия, между прочим, «опиум для народа», только не в смысле одурманивающего вещества, как очень многие считают, а в смысле обезболивающего лекарства. Религиозный человек имеет мощную поддержку в перенесении скорбей, неизбежных в нашем мире, у него есть источник сил и терпения для перенесения боли – как душевной, так и телесной. Верующий человек знает, что все скорби и несчастья, во-первых, временны, а во-вторых, не бессмысленны, потому что человека по жизни ведет Промысл Божий, а он – благой, даже если совершается посредством скорбей и несчастий.

Левитан Исаак Ильич. Осень. Осенние размышления. 1883 г. Частная коллекция

Левитан Исаак Ильич. Осень. Осенние размышления. 1883 г. Частная коллекция

– Возраст людей, пытающихся убить себя, самый разный: от глубоких стариков до совсем еще юных. В чем причины такого настойчивого желания расстаться с жизнью у людей разного возраста?

– Как и говорилось – маловерие, малодушие. Столкнувшись с непреодолимой, как кажется, жизненной проблемой, человек приходит к выводу, что умереть – лучше и проще, чем жить и терпеть дальше. «Я не в силах» – вместо «Бог терпел – и нам велел». А уж что терпеть или не терпеть: неразделенную любовь, или последствия необдуманных кредитов, или старческие немощи и одиночество, – дело совершенно второстепенное.

– «Я умру, и всем будет лучше», «Умру всем назло» и т. п. – как-нибудь такие «прощальные фразы» оправданны?

– Самоубийство как жест заботы о других – обман. Человек, оставляющий подобные прощальные послания, «по себе о людях судит» – и не просто судит, а осуждает – приписывает им затаенное желание его смерти. На самом деле вторая фраза ближе к истине: «Умру всем назло». Самоубийство несет зло, причем всем: и самоубийце, и его близким, и обществу в целом. Это настолько очевидно, что не буду далее распространяться на эту тему. Вы были когда-нибудь на похоронах самоубийц? Вот где место и адское торжество отчаяния и безнадеги! Не приведи Господь видеть такое!

Левитан Исаак Ильич. Осенний день. Сокольники. 1879 г. Государственная Третьяковская галерея

Левитан Исаак Ильич. Осенний день. Сокольники. 1879 г. Государственная Третьяковская галерея

– Почему Церковь столь строга к самоубийству? Ведь человек распоряжается своей собственной жизнью – других-то это почему должно касаться? Это же «не мои проблемы». Захотел человек убить себя – его дело.

– Жизнь – дар, а не собственность, поэтому распоряжаться ею нужно с оглядкой на Того, Кому мы этим даром обязаны, а не по собственному произволу. Потому что наступит время, когда придется давать ответ, как ты этим даром распорядился, привнес ли хоть чуточку света в этот мир или убил то время, что тебе было отпущено. И конечно, особенно страшно, если это убиение совершилось буквально. Да, когда речь идет о самоубийце, его поступок – это его дело, но и его ответственность, и его наказание, его страдание. И горе тому обществу или тому человеку, который воспринимает страдания других как «не мои проблемы».

– Мне ужасно печально, уныние страшное, осень мрачная кругом. Как не дойти до самоубийства?

– Сделать доброе дело, потом еще одно и еще сто. Смысл жизни познается на опыте доброделания, и присутствие Бога познается в Его благодатном отклике на доброе дело. Попробуйте – обязательно получится!

Со священниками Павлом Гумеровым
и Александром Лебедевым
беседовал Петр Давыдов

«Беседы о семейной жизни» — сайт священника Павла Гумерова
(http://pavel-gumerov.ru/)