Официальный сайт прихода святых Жен Мироносиц города Ростова-на-Дону

Месяц: Октябрь 2015 Страница 1 из 3

Протоиерей Павел Великанов. Как говорить о вере со случайным попутчиком

 

Протоиерей Павел ВеликановВ российских поездах дальнего следования наряду с другими программами звучат записи передач из проекта «Мир. Человек. Слово» на тему христианства, истории и философии. О том, есть ли в этом смысл, не отпугнут ли подобные беседы людей от Церкви, и как вообще говорить о вере с неверующим — в беседе с протоиереем Павлом Великановым.


— Отец Павел, а есть ли смысл в таких программах? Вот едет человек в поезде, курицу разложил, газету с кроссвордом достал, а ему в это время — о каких-то серьезных вещах?

— Все материалы цикла программ «Мир. Человек. Слово», в том числе и церковные, с самого начала готовились с прицелом на нецерковную аудиторию. Поэтому в них назидательного элемента, менторства, которые чаще всего и отталкивают, практически нет. О христианстве говорится не «в лоб», а посредством различных исторических примеров, художественных образов, жизненных ситуаций. Поэтому я не думаю, что будет иметь место какой-то диссонанс в случае, когда человек едет даже в расслабленном состоянии и при этом слушает передачи.

Все передачи рассчитаны, прежде всего, на создание определённого резонанса со стороны человека. Если этот резонанс появляется, значит, человек захочет почитать что-то более подробно или даже решит пойти в храм. Если резонанса не возникает, то человек может просто воспринять информацию к размышлению и стать немного образованнее, чем был до того.

В программах нет никакой религиозной агрессии, деклараций, призывов. Это просто очень грамотно, профессионально поданная информация в светском ключе, которая затрагивает, в том числе, определенные религиозные вопросы.

— Какие вопросы, например?

— Например, о месте святых в истории России, о значимости тех или иных личностей русской истории — Александра Невского, Дмитрия Донского, Михаила Кутузова и других. Не опускается в рассказе, что эти люди были церковными, верующими, что их служение Родине было, прежде всего, духовным деланием, их призванием, а не просто так им вдруг в голову пришло: «А не стать ли мне великим полководцем?!» Их жизненный путь связан с глубинным благочестием, с обращением за помощью к Богу, с видением своего призвания и своего места в истории.

Мы никого этими передачами ни к чему не принуждаем, просто даем людям информацию к размышлению. Люди слушают все эти передачи на Радио России в течение последних восьми лет. Насколько я помню, негативных отзывов не было вообще. Хотя аудитория — огромная, по большей части — далекая от Церкви и религиозной тематики как таковой. Просто с самого начала владыкой Марком, архиепископом Егорьевским, бессменным руководителем проекта, был найден удачный формат.

Не подменять веру собой

— Как говорить с нецерковными людьми о вере?

— Учитывать два самых главных правила. Первое. Если мы хотим, чтобы другой человек услышал, он должен нас, как минимум, уважать, как максимум — полюбить. Между тем, кто говорит, и тем, кто слушает, должны быть выстроены хотя бы какие-то минимальные доверительные отношения. Если они не складываются, то лучше о вере не говорить.

Второе. Любой разговор о вере должен проходить в тональности беспредельного уважения к свободе другого человека. Мы можем ему только показать нечто привлекательное, вдохновляющее, правильное и верное, но решение слушать нас или не слушать, идти или не идти этим путем мы должны оставить за этим человеком — вместе с уважением к тому выбору, который он сделает. Если он не сделает выбор, следует укорять не его, а себя самих. В том, что не смогли донести, не смогли зажечь, не смогли быть настолько откровенны, убедительны, потому что сами еще не живем во всей полноте христианским благовестием, а потому неспособны донести его и до других.

Попов Лукиан Васильевич. Где же истина? (Искатели истины). 1903 г

Попов Лукиан Васильевич. Где же истина? (Искатели истины). 1903 г.

— Какие главные ошибки допускают люди в разговоре о вере с нецерковными людьми?

— Мне кажется, одна из крупных ошибок заключается в том, что мы, начиная разговор о вере, воспринимаем себя духовным спецназом, авангардом, который защищает Церковь Божию, Христа, Самого Господа Бога. И любое поражение, любой промах на этом поле мы воспринимаем как личное оскорбление. Именно поэтому мы обижаемся на человека, до которого не смогли донести то, что хотели, тотчас записываем его в список врагов веры и Христа.

Здесь надо различать то, что мы говорим, как мы доносим веру до других — и собственно саму веру как она есть помимо нас как посредников. Надо понимать, что вера гораздо больше, глубже и удивительнее, нежели мы сами. Не надо пытаться подменять веру самими собой.

Христос постоянно говорил разными притчами, подводя человека к тому, что Он хочет сказать. Он дает некое направление, определенную мысль человеку, но почти никогда не доводит ее до конца. Он не говорит: «Дважды два равно четыре». Просто сообщает: «Дважды два должно получиться…, а теперь сами смотрите, что получается, думайте сами, ищите сами».

Вспомните ситуацию с Нафанаилом, которому Филипп рассказывает про Спасителя. На сомнения Нафанаила Филипп предлагает: «Приди и виждь». Он пришел, а дальше никто не понимал, что происходило между Нафанаилом и Христом, было только ясно, что они друг друга поняли, Нафанаил получил свидетельство (Ин. 1:43–51).

Никакой человек не может стать верующим, если не призовет его Отец Небесный. Не надо слишком полагаться на то, что наши красивые, умные, модные слова будут более действенны, чем призыв Божий.

Так что нам важно думать о том, чтобы наш язык был доступным, чтобы мы могли правильно транслировать истину христианского вероучения для современного слуха, но при этом не надо брать на себя лишнего и четко понимать, что мы можем только посеять, если получится, а взращивает все равно Бог. То есть, со своей стороны надо делать то, что мы можем, но при этом успех самой проповеди, миссии нужно целиком возлагать на Бога.

Господь Сам всегда находит способы, формы и методы, на которые человек откликается. Процесс обретения веры в человеке — глубоко интимный, очень сложный процесс, глубинный, к которому человек идет всю свою жизнь. Естественно, здесь, с одной стороны, важно донести до человека истину в тот момент, когда он готов ее услышать, его сердце открыто для этого. С другой стороны, нужно понимать, что наше дело этим донесением и ограничивается. Дальше работает Сам Бог.

Не раздражать

— В каких случаях вообще не стоит заводить разговор о вере?

— В тех случаях, когда мы встречаем явное ожесточенное сопротивление, когда наше слово раздражает других людей, когда человек входит в явную антифазу с нами, с нашим словом, с нашим свидетельством о вере. Это та ситуация, о которой говорит Господь: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Матф. 7:6).

Агрессия — это сознательное и решительное отторжение того, что вы хотели бы передать в разговоре. И здесь, конечно, о вере лучше не говорить. Потому что и сами мы далеко не бесстрастны, легко поддаемся провокациям, начинаем реагировать с ответной агрессией, в итоге ситуация достигает прямо противоположного результата, чем тот, который мы имели в виду.

Стожаров Владимир Фёдорович. Разговор. 1955 г.

Стожаров Владимир Фёдорович. Разговор. 1955 г.

— А может быть разговор о вере с совершенно чужими людьми? В том же самом поезде, например? Не отпугнет это человека, ведь нередко так начинают беседовать с незнакомыми сектанты…

— Конечно, может быть такой разговор. Очень хорошо, что наши передачи будут подталкивать людей к обсуждению каких-то вопросов друг с другом. Вполне возможно, именно они станут первой точкой входа в беседу, в разговор о ценностях, выходящих за пределы материального горизонта.

Любой верующий, оказавшийся в ситуации, когда его вопрошают о вере, может и должен дать ответ в меру своего образования, в меру своих представлений и своей жизни. Нам это заповедано.

Если человек живет Христом, Христос ему дорог, именно Он — первичное, основное содержание жизни, разговор с таким человеком из любой темы, из любой ситуации естественно и органично перетечет к разговору о Боге. Для этого не надо предпринимать никаких искусственных способов, ухищрений, заходов, потому что человеческое общение — очень живая ткань, и здесь любые искусственные ингредиенты покажутся собеседнику лживыми. Он почувствует, что ему хотят что то, простите за жаргон, «впарить». Проповедь о Христе не может быть «впариванием» ни в коем случае.

Мы знаем, что апостолы свидетельствовали о новой жизни потому, что они ею жили. А совсем не потому, что хотели кому-то навязать новую идеологию, которая по каким-то причинам сегодня стала более перспективной или выгодной. Апостол Павел говорил: «Горе мне, если я не благовествую!» (1 Кор. 9:16). Он просто не мог молчать, не мог не делиться тем, что происходило в его жизни.

«Ибо от избытка сердца говорят уста» (Мф. 12:34). Когда этого избытка нет, то не надо его искусственно создавать, потому что тогда произносимое окажется ложью. А если избыток будет в сердце, тогда и проблем со свидетельством, с проповедью не возникнет.

Мы прекрасно знаем, что часто буквально одна-две фразы могут целиком перевернуть жизнь человека, который ранее слышал миллионы правильных, красивых слов о вере, благочестии, но они оказывались пустыми, без внутреннего содержания. А каких-нибудь два предложения как снайперские выстрелы попадают прямо в сердце человека, и вся его жизнь меняется.

Я бы не стал здесь переоценивать значимость всех наших слов, потому что мы не более, чем работники в огороде Божьем, где есть свой виноградарь и свой Хозяин.

Кризис цивилизации

Сегодня сама жизнь подталкивает к тому, что о вере начинают говорить всё больше. Срабатывает какой-то инстинкт самосохранения человека. Человек вынужден задумываться над такими вопросами, о возможности постановки которых он раньше и не думал.

Например, возьмем проблемы нетрадиционной сексуальной ориентации. Кто в советское время мог подумать о том, что каждому лично для себя придется решать задачи, поставленные обществом перед ним — принимаем мы это явление или не принимаем? Мы считаем его допустимым и нормальным, или это явная патология, причем не только в морально-нравственном и физиологическом смысле, но даже затрагивающая какие-то первоосновы бытия?

Люди, даже далекие от какой бы то ни было церковности, чувствуют, что это вопрос, фактически, вплотную смыкающийся с какими-то смыслами общечеловеческого бытия, человеческой семьи, первичных основ отношений в обществе между личностями, между супругами, между родителями и детьми. Волей-неволей тут приходится каждому, вне зависимости от его образования, духовной зрелости, религиозного опыта, искать какие-то ответы. Эта некая размытость границ нравственности подталкивает человека к какому-то уже самостоятельному выстраиванию своей личной нравственной, моральной и духовной траектории в современной жизни. И это очень хорошо, потому что это будет уже его траектория, его ошибки, его личный опыт, с которым в любом случае жить дальше легче.

Перов Василий Григорьевич. Разговор студентов с монахом. 1871 г.

Перов Василий Григорьевич. Разговор студентов с монахом. 1871 г.

Я думаю, что сейчас мы вплотную подошли к глобальному кризису смыслов существования, прежде всего, нашего народа, нашей российской общности. А это, можно предположить, частное проявление некоего глобального кризиса современной цивилизации как таковой.

Русский человек должен найти для себя ответы на вопросы: кто я? зачем я в этом мире? почему я родился именно в это время, в этой стране, а не, скажем, в Соединенных Штатах? Чего от меня хочет Бог?

Все внешние вызовы, кризисы, проблемы возникают с единственной целью — побудить человека начать искать ответы на вопросы, на которые он по-другому просто не захочет обратить внимания.

— Вспомните, пожалуйста, конкретный случай действительно хорошего разговора с нецерковными людьми о вере.

— Тут все очень нелинейно. Так, весь прошлый год прошел под знаменем Pussy Riot и всех скандалов, которые кипели вокруг них. Было сильнейшее информационное нападение на Церковь, информационное пространство было наполнено негативом по отношению к православию. При этом мы знаем, что так много людей в храмах, как было на Пасху прошлого года, не было никогда. Люди волей-неволей стали определяться: «Что для тебя значит все происходящее? Ты с ними, с этими девицами и с теми людьми, которые гонят волну? Либо ты, пусть и не во всем согласен с Церковью, но все-таки в ситуации выбора предпочитаешь остаться именно с ней?»

Я думаю, что ожидать какой-то быстрой реакции и успеха проповеди о Христе неправильно. Почему? Потому что ожидая быстрого успеха, мы умаляем значимость самого Содержания нашей проповеди.

Все серьезные, глубокие решения принимаются не мгновенно. Чаще всего происходит так, что человек получает информацию из разных источников. Потом в человеческой душе все это бродит, и в конце концов выливается в какое-то преддверие веры. Саму же веру дает Господь, она всегда — Божий дар. Дар, который дается человеку в ответ на его поиски.

Один знакомый священник недавно рассказывал о том, как он ходит в общеобразовательную школу, где встречается со старшеклассниками и ведет с ними различные циклы бесед о человеке, об отношениях полов, о Родине, и так далее. Зная харизму этого священника, его искренность, зная, что все это он говорит не от головы, а именно от любящего сердца, живущего Христом, я не удивляюсь, что многие школьники подходят к порогу Церкви.

Интернет-издание «Православие и мир» (http://www.pravmir.ru/)

Почему обижаться – грех?

Когда обижают, человек чувствует боль. Болит душа. Ему говорят – это грех. Почему? Если болит рука – это ж не грех.
Объясняет протоиерей Федор БОРОДИН.


Хитрый грех

Когда мы обижаемся, душа не просто болит, душа начинает злиться, возмущаться, осуждать, а порой и мстить. Так болит задетое самолюбие. По гордости своей (надеюсь, никто в здравом уме не скажет, что он не горд), человек, не в уме, так в сердце, ставит себя в центр этого мира. Вокруг него, как вокруг центра, вращаются по орбитам другие люди.

А ведь в центре у христианина должен быть Господь. Но человек не хочет расставаться со своей картиной мира, и когда что-то ее искажает, он испытывает боль, гнев, раздражение — обижается.

Илья Сергеевич Глазунов. Любовь 1955 г.

Илья Сергеевич Глазунов. Любовь 1955 г.

Конечно, бывает, когда с нами действительно поступают несправедливо, плохо, когда сознательно причиняют боль, зло. И мы стараемся отойти или вовсе, временно или навсегда, перестаем общаться. Эти действия мы совершаем потому, что нами руководит обида. Но невозможно себе представить, что преподобный Сергий Радонежский, уходя с горы Маковец из-за того, что его ученики повели себя не по тому духу, ради которого он устраивал обитель, делал это потому, что обиделся. Он мог иметь намерение никогда не вернуться, если его ученики не исправятся, но и в этом случае исходил бы в своих действиях не из обиды. Им руководила не греховная человеческая воля, но Божья воля.

И апостол Павел нам говорит: «Если возможно, будьте со всеми в мире». Это не значит – со всеми в общении, в единомыслии. Если общение не складывается, противоречия непреодолимы, вы, смиряясь со своей ограниченностью, отойдите, но — в мире. Чувство обиды рано или поздно должно быть побеждено.

Бороться с обидой непросто, как с любым грехом. Но в случае с обидой порой даже не всем очевидно, что вообще надо бороться. Потому что когда человек обижается, он считает пострадавшим себя и занимает выжидательную позицию. Ему кажется, раз его обидели, это у него должны просить прощения, да и перед Богом каяться в своей грубости, резкости и пр.

А вот Христос говорит, что обида – не просто грех, а такой грех, который лишает человека даже возможности надеяться на прощение собственных грехов! «И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш небесный простил вам согрешения ваши; если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших» (Мк. 11;25-26).

Получается, пока мы считаем свою обиду «справедливой», мы ни о чем не можем просить Господа, даже о прощении собственных грехов — до тех пор, пока сами не оставим своих претензий, своих судов и не отдадим суд Богу.

Илья Сергеевич Глазунов. На мосту. (Ссора). 1955 гг.

Илья Сергеевич Глазунов. На мосту. (Ссора). 1955 гг.

Невозможно не то что причащаться, но даже готовиться к Причастию, читать молитвы ко святому Причащению в состоянии упорствующей обиды в душе, пока мы продолжаем предъявлять счета обидчику. Ведь эти молитвы предваряют слова: «Божественную же пия Кровь ко общению, первее примирися тя опечалившим» (первое, что сделай перед Причастием, — прости тем, кто тебя обидел).

Фактор Бога

Обида закрывает нас и от людей, и от Бога. Поэтому, как только вы обиделись, действуйте: помолитесь за обидчика. Через нехочу, даже если это будет просто автоматически. С точки зрения мирской логики – это нонсенс, в крайнем случае – парадокс. Но такие уж мы, христиане, парадоксалы. Еще апостол Павел отмечал: «Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим» (1 Кор. 4;12-13).

Этот закон – юродство для мира, он – вопреки всем рассуждениям о правах и достоинстве. И все-таки вы попробуйте! Встаньте перед иконой и положите за человека поклон со словами: Боже, помилуй вот этого человека (имя).

Пусть все в вас протестует против таких слов. Но если вы это сделаете, вы поступите не по своей воле, но по воле Божией. Это послужит вам утешением, а Бог не замедлит. С момента такой молитвы вы уже не одни в своем прошении, вы даже не своими силами пытаетесь разрешить ситуацию, с вами – Бог. Он начинает действовать. Приходит благодать Божия и смягчает сердце. И ваше, и «обидчика».

Илья Сергеевич Глазунов. Вечерний Ленинград. 1956 гг.

Илья Сергеевич Глазунов. Вечерний Ленинград. 1956 гг.

Если вы будете молиться за обидевшего вас, вы обязательно ощутите разницу между отношением из состояния обиды и тем отношением к человеку, которое рождает молитва за него. Вам станет легче переносить его резкости, острые углы. Да и сам человек, за которого молится тот, кого он обидел, может измениться. Так действует заповедь – подставь вторую щеку, останови зло на себе, не передавай по цепочке. Тебя обидели, ты молишься за обидчика, желаешь ему добра, здравия и мира. И благодать Божия подается обоим.

Молитва меняет сам фокус восприятия «обид». Появляются вопросы: а может, я тоже кого-то в жизни обидел? Может, тоже ранил чью-то душу, и она все болит?

Многие вроде на словах все это знают, но совершенно недооценивают. Люди часто жалуются на то, что Бог «не слышит» их молитв. А может, потому и «не слышит», что сами-то мы не можем простить, отпустить, держим в должниках, считая себя несправедливо обиженным, и даже ждем, когда Бог нашего должника накажет. Может, потому и наша молитва к Богу недерзновенна?

Заповедь о любви к Богу и ближнему неразделима. Обижаешься, злишься, значит – не любишь ближнего, значит, и Бога не любишь, — так апостол любви Иоанн Богослов говорит.

Можно даже проверить себя: если не идет молитва, на сердце холодно, и не потому, что устал, забегался, может быть, это от того, что есть груз на сердце, обида на человека не дает молиться?

Обидчивость – как зараза

Обида – грех, потому что цепляет к себе, связывая в тяжелый узел, сразу несколько греховных состояний: осуждение, злопамятство и мстительность. И если месть в действии человеку внимательному еще удается проконтролировать, то с осуждением сложнее. Ведь сама обида основывается на сознавании некой правды в своей обидчивости. На нашем понятии справедливости.

Илья Сергеевич Глазунов. На лестнице. 1956 гг.

Илья Сергеевич Глазунов. На лестнице. 1956 гг.

Но наша правда – человеческая, порой, слишком человеческая. А есть правда Божия. И в глазах Божиих все может быть не так, как нам представляется. Ведь Богу открыты все тайные мотивы, причины дел рук человеческих, а нам не открыты. Мы видим часть, а Он – все сразу. Доверимся Богу. Раз Он попустил в отношении нас «несправедливость», лучше займемся поиском смысла или тихо потерпим. Когда удается вот так выстроить иерархию мнений: сначала Божьего, потом своего, обиды становятся тише.

Есть старый, но утешительный святоотеческий рецепт: когда мы страдаем от обид, причем именно несправедливых, если примем это с миром, потерпим, нам и наши грехи, о которых мы и забыли, оставятся.

Многие святые отцы считали перенесение обид тестом на истинное христианство. Терпишь обиды с мирной душой – что ж, не зря постишься-молишься, творишь добрые дела. Значит, ты делаешь это ради Христа, а не по тщеславию.

Святой Силуан Афонский вообще говорил, что мы – только тогда христиане, когда выполняем заповедь о любви к врагам. А эта евангельская максима начинается с терпения обид. Не случайно Христос в Евангелии ставит заповеди о любви к врагам и о молитве за обижающих в один ряд, через запятые: «А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас…» (Мф. 5: 44).

Если нам к этому не стремиться, объяснять все собственной ранимостью, у нас в душе образуется навык, греховная привычка самооправдания. Обидчивость как зараза укоренится в жизни, цепляясь ко всем ее обстоятельствам.

Илья Сергеевич Глазунов. Двое. 1956 гг.

Илья Сергеевич Глазунов. Двое. 1956 гг.

Обидчивость и для самого человека, и для окружающих его людей может стать мукой. Если в семье, например, муж или жена страдают обидчивостью, это отражается на всех членах семьи. В этом случае обидчивость становится еще и средством манипуляции, психологического шантажа, вызывая у близких чувство вины и толкая часто на неправильные действия.

Отойдите с миром

Говорить о своей обиде человеку можно только тогда, когда вы сами успокоились. Если вы раздражены, оскорблены, огорчены, злитесь, вы неизбежно будете осуждать человека, упрекать его и ничего доброго ваш разговор не принесет.

Если родители в раздражении говорят ребенку правильные слова, ребенок эти слова не усвоит. Если они в гневе наказывают его, это наказание принесет только вред. Ребенок видит, что хотя родители и наказывают его за проступок, сами в этот момент грешат другим грехом, поэтому их вразумление его не исцеляет. Он просто покоряется силе, пока.

Но если с помощью молитвы вам успокоиться удалось, вы можете попробовать поговорить с человеком. Человек будет чувствовать, что за вашими словами стоит не раздражение, не страстность, а смысл, и может прислушаться к вашим словам.

Но бывает, что поговорив, с человеком приходится расставаться. Расстаньтесь с миром. Порука – ваша спокойная совесть. У многих святых отцов есть такой совет, что порой лучше расстаться с человеком. Например, настоятель монастыря пришел к выводу, что некий брат, если останется в монастыре, для себя получит большую пользу, но братии принесет большой вред. В этом случае настоятель может принять решение выбрать пользу братии и расстаться с братом.

«Милосердие.ru»  Православный портал
о благотворительности и социальной деятельности

(https://www.miloserdie.ru/)

Антирелигиозные праздники 1920-х гг.

Наиболее распространенными формами антирелигиозной деятельности комсомола в начале 1920-х гг. были так называемые «комсомольское рождество» и «комсомольская пасха», делающие ставку на эмоциональность молодежи.

Важное значение для становления данных форм работы имели проведенные осенью 1921 г. Еврейской секцией при ЦК РКСМ антирелигиозные кампании. Они сопровождались массовыми митингами и демонстрациями. В январе 1922 г. повсеместно рекомендовалось проводить обход по домам с красной звездой, «славя Советскую власть», устраивать «красные елки». Основным лозунгом кампании было: «Смотр низложенных богов». Комсомольцы должны были показать, что в праздниках нет никакой святости, а новому поколению не нужны ни боги, ни черти.

Мероприятия, связанные с «комсомольским рождеством», прошли и в районах компактного проживания нерусского населения. В частности, впервые антирелигиозная пропаганда среди немцев Поволжья была перенесена на улицу. В Покровске в вечер Рождества на площади между двумя церквями молодежью под пение «Интернационала» был разожжен большой костер. Далее последовали речи членов РКСМ и РКП(б). «Праздничные» действия комсомольцев вынудили пастора провести богослужение быстрее, чем обычно.

Красная нива 1923

В комсомольских ячейках Томской губернии именно к религиозным праздникам конца декабря – января приурочили проведение общественных судов над религией, которой выносился однозначно обвинительный приговор, после чего происходило ее символическое сожжение. Практически повсеместно сжигали и «чучела попов». В некоторых местах на подобных судилищах присутствовало до 1500 человек.

Позже ЦК РКСМ признавал, что «комсомольское рождество» было подготовлено плохо. Литература вышла лишь накануне мероприятия. 27 января 1922 г. ЦК РКСМ постановил провести «комсомольскую пасху» с большей подготовкой и привлечением Народного комиссариата просвещения. Однако качественного перелома не произошло.

В Томской губернии добавились новые формы работы: диспут, выставка антирелигиозной литературы, постановка антирелигиозных пьес. Но внимание масс привлекали, в первую очередь, прежними способами: проводились «комсомольские богослужения», хождения ряженых, на балконе одного из клубов устроили «пляску попов». В Кузнецке сожгли соломенную фигуру священнослужителя. По результатам кампании Томский губком РКСМ даже заявлял, что религия «поколебана». Правда, от приведенных примеров-доказательств остается явно неоднозначное впечатление. Во всяком случае вряд ли даже атеист должен обрадоваться рассказу об отказе от веры старика, которому комсомолец якобы доказал, что «бога нет»: «Старик внимательно слушал. Потом встал и запустил поленом в икону».

На рубеже 1922 – 1923 гг. печать развернула кампанию против «примиренцев» в комсомоле. Так называли тех, кто хоть сам и не верил в Бога, но ко многим религиозным праздникам относился как к красивым традициям, которые не мешают коммунистическому строительству. Газета «Безбожник» давала отповедь приверженцам подобных взглядов, сравнивая следование традициям отцов и дедов с возвращением к обычаям первобытного общества, когда «предки жили в звериных норах и пещерах, питались человеческим мясом, прикрывали голое тело звериными шкурами, жили беспорядочными, стадными, групповыми семьями». Комсомольцев призывали праздновать свои праздники, посвященные победам над классовыми врагами трудящихся и над силами природы. Ценность новых праздников видели в поклонении не святым, воспринимаемым молодежью как нечто мифическое, а людям, которые пострадали за строительство коммунизма, то есть за комсомольцев. В то же время комсомольцы обязывались не устраняться от религиозных праздников, а использовать их в интересах антирелигиозной пропаганды, демонстрируя, что «молодежь не верит богам земным и небесным и стаскивает их на землю, показывает их такими, каковы они без прикрас».

Интенсивная подготовительная работа комсомольцев к рождественским мероприятиям способствовала хождению самых невероятных слухов. В частности, недели за две до «комсомольского рождества» по стране упорно распространились слухи, что комсомольцы будут врываться в церкви, вытаскивать иконы и кресты, сжигать их, избивать священнослужителей. Многие боялись, что комсомольский праздник станет очередным крупным актом вандализма, как во время изъятия церковных ценностей. Определенное влияние на общественное настроение оказал упавший в Царицыне метеорит. Это растолковывали как божий знак, предостережение об опасности, которую вызвали прогневавшие Бога коммунисты. Было немало случаев, когда люди приходили в местные органы власти и просили предотвратить сожжения и демонстрации у церкви.

Специально созданным во многих городах комиссиям по проведению антирелигиозных рождественских мероприятий пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить население. В первую очередь, использовали местную печать, пытавшуюся мобилизовать общественное мнение в пользу праздника.

В некоторых районах особые опасения возникли у представителей еврейской диаспоры, боявшихся, что столь массовые антирелигиозные мероприятия в дни православных праздников приведут к еврейским погромам. Во избежание антиеврейских выступлений коммунистические пропагандисты внушали, что антисемитские настроения провоцировала православная церковь. Мол, она способствовала формированию мнения, что евреи – христопродавцы, распяли Христа. Убеждало это далеко не всех. Некоторые рассуждали по принципу: «Нет дыма без огня». Определенную часть населения раздражало, что как в центральном, так и в губернских комитетах комсомола работало немало юношей и девушек – евреев по национальности. Именно их общественное мнение связывало с антиправославными инициативами.

Чтобы не возникло мнения, что «комсомольское рождество» – только противохристианский праздник, было решено направить его против всех религий. Курский губернский комитет РКСМ даже хвалился своим остроумием: на разговоры православного духовенства о том, что «не поносились другие религии», комсомольцы в «Курской правде» предложили совместно организовать карнавал против еврейского бога. В Тамбове во время «комсомольского рождества» комсомольцы устроили антирелигиозные «богослужения», пародируя действия не только православных, но и католических, мусульманских, иудейских священнослужителей. Принародно были сожжены изображения святых и священнослужителей разных религий.

На рубеже 1922 – 1923 гг. практически в каждом городе комсомольцы организовали антирелигиозные инсценировки и концерты, карнавальные шествия. Выпускались плакаты, листовки, статьи, посвященные празднованию. Во многих местах были прочитаны лекции. В Устюжне Новгородской области целых два дня проходил диспут «Происхождение религии». С одной стороны выступали ответственные партработники, с другой – священнослужители. Впрочем, вряд ли можно назвать диспутом мероприятие, где сторона, представлявшая власть, любой аргумент оппонента клеймила как контрреволюционную пропаганду.

Красная нива 19231

Газета «Комсомолец» рассказывала о прошедшем в канун рождества карнавале в Курске: «…Тут целая небесная коллекция: разные боги всех времен и всех народов. Есть и бог «Капитал». Рядом поп, царь и буржуй, а поодаль рабочий с молотом, крестьянин с сохой и красноармеец с винтовкой. Дальше лодка с комсомольцами, ряженые, волхвы и т.д. Подходим к монастырю с пением антирелигиозных песен. Много посторонней публики с удивлением смотрит на это шествие, а потом вылезли из монастыря и, не разобравшись в чем дело, начали креститься (подумали, что идет «живая церковь»). Шуму много, особенно удачной оказалась повозка, где сидели поп, царь и буржуй. Всю дорогу поп благословлял народ. Идем обратно. Наш поп стал на повозку служить молебен, а потом вышел на середину круга и начал всех крестить и благословлять. Подходим к монастырю. Образовали круг. Началось сжигание всех богов, а молодежь вокруг этого костра устроила пляски и танцы, прыгала через огонь и т.д.». Мероприятие продолжилось в клубе, который украшал лозунг: «До 1922 года Мария рожала Иисуса, а в 1923 году – комсомоленка». На плакате была изображена Мария, с ужасом рассматривающая новорожденного комсомольца, у которого в руке книга «Исторический материализм», а на голове красноармейский шлем.

В Тамбове вечером 6 января к каждому культовому сооружению устремились массовые демонстрации с пением революционных песен, факелами, плакатами с изображением святых и священнослужителей разных религий. Комсомольцы в костюмах священнослужителей проводили альтернативные антирелигиозные «богослужения». С грузовика «конкурировала с церковными» колоколенка, где языки колокола раскачивали чучела Деникина, Колчака, Пуанкаре, Керзона и др.

В Липецке тогда же был поставлен спектакль «Три Иисуса» и прочитана лекция, высмеивающая непорочное зачатие. В Козлове фейерверк, «обдавший искрами купола церквей», заставил духовенство перенести всенощную. В Борисоглебске, Кирсанове, Лебедяни под бой барабана и пение «Интернационала» сжигали изображение Бога.

Ошеломленные увиденным обыватели проявили вполне объяснимое любопытство. «Эффект громадный, – говорилось, например, в отчете о шествии в г. Моршанске, – так что в церкви не осталось почти никого за исключением старух».

На самом деле проявленный интерес вряд ли был идентичен одобрению населением действий комсомольцев. Во всяком случае ругательства по отношению к организаторам рождественских шествий, уничтожение антирелигиозных плакатов были обычными явлениями. В некоторых регионах было зафиксировано резкое падение посещаемости школ и возрастание количества прогулов на производстве в период «комсомольского рождества». Стоит согласиться с А. В. Баланцевым, сделавшим вывод, что от открытого выступления против комсомольцев население удержали ошеломление кощунственным поведением, смущение от собственного богоотступнического любопытства, память о недавних репрессиях и слухи о возможных погромах.

Надо признать, что и священнослужители способствовали предупреждению конфликтов. Во многих местах, узнав о предстоящих комсомольских шествиях, они переносили церковные службы или отменяли их именно из-за стремления избежать столкновений. Комсомольцы же вели себя практически провокационно. В Твери на заводе «Пролетарка» организаторы «комсомольского рождества» выбросили 1200 икон и сожгли их в присутствии 3 тыс. зрителей. К сожжению была приурочена демонстрация детей рабочих завода. На Енакиевском руднике было сожжено 870 икон.

В Богородске состоялся политический суд над религиозной молодежью. В Гороховце устроили политсуд над игуменом, обвинив его в злостной клевете на РКСМ и призыве к гражданской борьбе с безбожниками.

Комсомольцы считали, что против верующих можно использовать далеко не только силу пропаганды. Показательно, что на многих комсомольских собраниях перед «комсомольским рождеством» всерьез обсуждался вопрос: «Брать или не брать с собой оружие?». Партийные и государственные органы запретили комсомольцам идти на антирелигиозные мероприятия вооруженными. Однако для подстраховки усиливались наряды милиции, во многих местах в толпу были влиты сотрудники ГПУ.

Местные комитеты комсомола, отчитываясь перед ЦК РКСМ о проведении «комсомольского рождества», как положительное явление отмечали, что мероприятие вызвало «злобу среди обывателей, стариков и остальных религиозных слоев населения», хвалились, что «наделали громадный шум среди обывательщины». Негодование духовенства и «обывательской» общественности приравнивалось комсомольцами к трусости, боязни духовенства потерять паству. Причины отсутствия открытых выступлений тоже трактовались слишком упрощенно: «Паства оказалась не настолько религиозной, чтобы устраивать волнения». В качестве особых достижений во время кампании назывался срыв богослужений.

Красная нива 19232

Посчитав кампанию «комсомольского рождества» успешной, комсомол решил и далее проводить подобные мероприятия. Однако, после «комсомольского рождества» начала 1923 г. во властные инстанции хлынул поток жалоб, особенно от крестьянства. Провальными для комсомола стали очередные выборы в советы. Масштабного снижения уровня религиозности масс в результате «штурмового натиска» на религию не произошло, а напряженность во взаимоотношениях власти и населения благодаря антирелигиозной деятельности государства усиливалась. Комсомол являлся государственным механизмом, усилившим эту напряженность.

Весной – летом 1923 г. наметились тенденции к корректировке отношений советского государства и Церкви. В апреле 1923 г. XII съезд РКП(б) признал: «Нарочито грубые приемы, часто практикующиеся в центре и на местах, издевательства над предметами веры и культа взамен серьезного анализа и объяснения не ускоряют, а затрудняют освобождение трудящихся масс от религиозных предрассудков». В преддверии пасхи 1923 г. ЦК РКП(б) была принята инструкция «Об антирелигиозной кампании во время пасхи», где предписывалось «перенести центр тяжести на научное объяснение происхождения религиозных праздников».

«Комсомольская пасха», действительно, была отмечена заслушиванием антирелигиозных лекций, что ни в коем случае не отрицало прежние формы борьбы с православием. Прав В. А. Алексеев, который заметил, что, с одной стороны, ЦК не рекомендовал проводить демонстрации, а с другой, советовал организовать кампанию по типу «комсомольского рождества». Низовым организациям проще было использовать карнавальную методику, которую они сохранили и весной 1923 года. Вот, например, строки из отчета о проведении «комсомольской пасхи» в Борисоглебском уезде: «В городе в 9 часов вечера по сигналу трубачей все ячейки с факелами и пением революционных песен направились к зданию Пролетклуба. У здания клуба – митинг, лекция партийцев еврейского происхождения о религии, спектакль «Три Иисуса». Присутствовало 2500 человек».

В республике немцев Поволжья «комсомольской пасхе» дали название «второго, более сильного штурма богов». В мероприятиях участвовало около 5 тыс. юношей и девушек, из числа которых только четверть составляли комсомольцы. В некоторых селах республики были проведены антирелигиозные диспуты и лекции.

Спустя полвека бывший секретарь Усманского укома РКСМ Н. Захаров вспоминал, как он играл роль Бога на антипасхальном суде: «Судили бога за кровопролитные войны, за роскошь богачей и нищету трудящихся, за недороды и болезни. На суде фигурировали подручные бога – Георгий Победоносец, ведующий войнами, пророк Илья, повелитель грома и дождя, Пантелеймон, специалист по болезни, и другие «святые». Заключительным актом стал приговор, в котором отмечалось, что бог выдуман самим человеком, и с вредными религиозными предрассудками пора кончать».

Еще с середины февраля 1923 г. интенсивно обсуждался план проведения «комсомольского байрама», который решили приурочить к мусульманскому празднику разговенья в честь окончания поста (уразы) в месяц Рамазан (Рамадан). Подготовка была более серьезной, чем накануне антихристианских праздников. ЦК РКСМ советовался с сотрудниками Института Востоковедения, ЦК РКП(б) национальных республик. Были изданы антимусульманские агитационные брошюры.

После проведения «комсомольской пасхи» было решено отказаться от открыто антирелигиозных выступлений, в том числе карнавалов. Целью кампании объявили «ослабление религиозного фанатизма». В середине мая в крупных промышленных районах только среди членов РКП(б), РКСМ и профсоюзов провели вечера, экскурсии, субботники в пользу культурных нужд ячеек. Участникам мероприятий объясняли происхождение человека и религии с научной точки зрения, указывали на противоречия шариата, на трагические вехи в истории религии. В целом мероприятия с точки зрения руководства комсомола прошли успешно, но во время традиционных молебнов молодежь как правило все равно шла в мечети, а не на комсомольские мероприятия. Поэтому решили искать более привлекательные формы работы, неприуроченные непосредственно к мусульманским праздникам. В первую очередь использовали Сабантуй – праздник плуга или окончания весенних полевых работ у татар и башкир, народное торжество в честь окончания сева.

На Томском губернском совещании организаторы деятельности татаро-башкирской молодежи нацеливались «знанием самой религии … доказать … бессмысленность, бессодержательность, бесполезность использования в жизни религии». Основной задачей в деревне называлось «распространение естествознания среди крестьянства», так как «ссылка крестьянских масс на божественность («кару за грехи людей») при стихийных бедствиях (засуха, неурожай, градобитие хлеба, появление вредителей и др.) объясняется невежеством и непониманием природных явлений».

В июне 1923 г. вопрос об антирелигиозной работе комсомола обсуждался на пленуме ЦК РКСМ, который рекомендовал «имея в виду длительный характер антирелигиозной борьбы, сделать ее постоянной частью воспитательной работы, не предпринимая особых антирелигиозных выступлений». Основными формами научно-атеистической пропаганды провозглашались лекции, тематические вечера, коллективные читки и беседы, выступления в печати. Но и на лекциях, в газетных и журнальных публикациях, диспутах религия и церковь по-прежнему представлялись мракобесием и просто «контрой».

Красная нива 19233

Комсомольцы к роли пропагандистов атеизма были не готовы. Сказывалась необразованность. Не имея необходимых знаний и умений для цивилизованной пропаганды атеизма, но твердо усвоив, что при коммунизме религии места нет, комсомольцы все чаще в качестве решающих аргументов использовали физическую силу. Заходя в церкви, комсомольцы старались разозлить прихожан, спровоцировать на конфликт: курили, не снимали фуражек, грызли семечки и т.п.

Справедливости ради стоит заметить, что в комсомоле, бесспорно, были юноши и девушки, которые понимали, что их разгульное поведение работает против комсомола и коммунистической идеологии вообще. Это осознание приходило ко многим даже на бытовом уровне.

Наставники-коммунисты нередко осуждали характер выступлений против верующих, однако решительных мер, пресекающих хулиганские выходки комсомольцев, не принималось. Сами коммунисты тоже не имели навыков научной пропаганды атеизма. Критика подшефных носила характер очередной кампании. В 1924 г., например, она активизировалась после апрельского заявления И. В. Сталина: «Командование в деревне, бесчинства во время выборов в Советы, попытки подменить партийные, кооперативные и советские организации, хулиганские выходки при так называемой антирелигиозной пропаганде – все это должно быть отброшено и ликвидировано немедля, как нечто порочащее знамя комсомола и совершенно недостойное звания комсомольца».

В мае 1924 г. XIII съезд РКП(б) в специальной резолюции «О работе в деревне» подчеркивал: «Необходимо решительно ликвидировать какие бы то ни было попытки борьбы с религиозными предрассудками мерами административными, вроде закрытия церквей, мечетей, синагог, молитвенных домов, костелов и т.п. Особо внимательно необходимо следить за тем, чтобы не оскорблять религиозного чувства верующего, победа над которым может быть достигнута только очень длительной, на годы и десятки лет рассчитанной работой просвещения». VI съезд ВЛКСМ (12 – 18 июня 1924 г.) призывал бороться с «антипоповскими», грубыми, вульгарными методами антирелигиозной работы. На съезде был поднят вопрос о повышении уровня грамотности населения и самих комсомольцев, так как безграмотным людям было очень сложно доступным для них языком раскрыть сущность борьбы с религией. Осенью 1924 г. состоялся пленум ЦК партии, наметивший меры для снижения крестьянского недовольства, в том числе и из-за ситуации в религиозной сфере. Пленум подтвердил «необходимость особо осторожного подхода к вопросам антирелигиозной пропаганды», и счел нужным «запретить меры административного воздействия (закрытие церквей и т.п.), в большинстве случаев достигающие только обратных результатов». В соответствии с постановлением данного пленума ЦК РКП(б) совместно с ЦК ВЛКСМ направил на места циркуляр о новом курсе в борьбе с религией среди деревенской молодежи, признавая все отрицательные стороны антирелигиозных кампаний комсомола.

В 1924 г. низовым комсомольским организациям еще разрешалось проявлять инициативу в антирелигиозной пропаганде с учетом местной специфики. Однако постепенно ЦК комсомола унифицировал «антирелигиозный фронт», все больше критикуя и корректируя местные планы, которые в обязательном порядке должны были направляться в центр на утверждение. ЦК комсомола в то время, как правило, играл роль инстанции, нацеливающей на обдуманные, взвешенные действия. Например, Иркутскому губкому план был возвращен с рекомендациями о «сжатии работы». ЦК комсомола ориентировал местные комитеты планировать только то, что выполнимо. Перегибами называл Центральный Комитет планирование пропаганды во все религиозные праздники вплоть до «Рождества Богородицы».

«Комсомольскую пасху» 1924 г. пытались провести под лозунгом борьбы за новый быт и ликбез. Основной задачей союза молодежи называлось придание постоянного научного характера антирелигиозной работе. Комсомольские карнавалы, как методы антирелигиозной работы, объявлялись ненужными. Теперь антирелигиозные празднования проходили преимущественно в виде вечеров и концертов с просветительскими докладами. Рекомендовалось изменить содержание театральных постановок в клубах, изживая их антипоповский характер. Как правило, выпускали специальные номера стенных газет. Более того, в религиозные праздники вместо шумных «комсомольских карнавалов» предписывалось проводить работы по землеустройству, агрономические лекции, беседы врачей, направленные против знахарства.

Однако и данные изменения давали лишь временный эффект формирования атеистических убеждений. Культура сельской молодежи оставалась низкой. Крестьяне справедливо замечали, что «комсомольский билет ума не прибавляет». Хулиганские выходки оставались хулиганскими, даже если и были «приправлены» антирелигиозным содержанием.

Полного отказа от проведения антирелигиозных кампаний в дни религиозных праздников не произошло. Они перестали быть только комсомольскими, поэтому названия «комсомольское рождество» и «комсомольская пасха» были заменены на «антирождество» и «антипасха». Основное руководство проведением данных кампаний перешло к парткомам. В частности, на «антипасху» 1925 г. планировалось провести вечера с докладами представителей парткомов. Для постановки пьес в молодежных клубах комитетам комсомола было рекомендовано предварительно выслать их сценарии в парткомы для согласования. «Антипасху» в деревне рекомендовалось проводить только в тех пунктах, где были шефствующие городские ячейки. В тех комсомольских ячейках, где не было шефов и партячеек кампанию рекомендовалось вообще не проводить. Диспуты, уличные представления и карнавалы в деревнях были строго запрещены.

После образования Союза безбожников центральные органы попытались скорректировать и антирелигиозную деятельность среди мусульманской молодежи. С наступлением весенних и летних полевых работ ЦК РКСМ предлагал использовать татаро-башкирские народные праздники Сабантуй и Джиен под лозунгами поднятия сельского хозяйства, введения физкультуры, изучения вопросов нового быта.

Красная нива 19234

В мордовские деревенские ячейки комсомола был разослан циркуляр об использовании праздничных и выходных дней для гуляний. При этом отмечалось, что не следует превращать эти дни в «голые» антирелигиозные кампании. Приветствовались песни на родном языке, чтение естественнонаучных книг, игры, инсценировки, живые газеты. Поощрялись национальные игры и спортивные состязания.

Недостаточная результативность антирелигиозной деятельности, обстоятельства внутрипартийной борьбы способствовали вызреванию новых радикальных настроений в органах, вырабатывающих основы государственной политики в сфере религии. С 1927 г. умеренный стиль антирелигиозной работы вновь стал неугодным для власти. Вновь «разумной организацией праздничного досуга», якобы «предотвращающей массовые пьянки, хулиганства, обычно связанные с Рождеством», назывались антирелигиозные карнавалы. Антирождество теперь повсеместно праздновалось целых две недели: от католического до православного. В избах-читальнях устраивались читки антирелигиозной литературы, пение частушек, игры молодежи, хоровое пение.

Православное рождество 1929 г. было объявлено «Днем индустриализации». Комсомольские карнавалы проходили в форме «похорон религии». В Воронеже, например, в подобном карнавале участвовало свыше тысячи молодых горожан, наряженных в костюмы «чертей», «богов», «монахов» и т.д., состоялось сожжение «тела Христова в гробу» и Рождественской елки.

К концу 1920-х гг. благодаря усилению влияния радикалов определяющим стал подход к религии как к «флагу, прикрывающему политику кулацко-нэпмановско-поповского блока». Он оказал весьма пагубное влияние на развитие научного атеизма. Политизация теоретического атеизма вела к утрачиванию им творческого характера, усилению антиклерикального аспекта за счет теоретико-атеистического, религиоведческого. Антирелигиозная пропаганда приобретала все более поверхностный характер.

Политический контроль со стороны высших партийно-государственных органов объективно был призван направлять антирелигиозную деятельность в цивилизованное русло. Болтуны, карьеристы и просто «недалекие люди», бесспорно, нуждались в патерналистском отношении к ним со стороны организаторов антирелигиозной деятельности. В реальности даже самые умеренные атеисты-организаторы переоценили возможности не только народных масс в деле восприятия и усвоения научных и материалистических идей, но и самих пропагандистов безбожия, которые фактически тоже были малограмотны в религиоведении, естественных и общественных науках.

Централизация политического контроля, на первый взгляд, имела положительный эффект. Однако в условиях перехода самого центра практически к экстремистским антирелигиозным действиям в условиях «великого перелома» она фактически способствовала радикализации действий безбожников.

Для самих организаторов антирелигиозной деятельности в высших государственных инстанциях данный вид деятельности был не главным, а производным от политических обстоятельств. Когда власти необходимо было заручиться более широкой поддержкой масс, происходило официальное осуждение комсомольских безбожных празднеств. Более того, власть обещала урезонить «неразумных молодых хулиганов». Но новые неудачи в антирелигиозном просветительстве вынуждали молодых атеистов вновь и вновь обращаться к упрощенным методам антирелигиозной работы, наиболее привлекательными из которых выглядели антипасхальные и антирождестве некие карнавалы. Причем рядовые граждане не забывали, что самим проявлять инициативу в осуждении антирелигиозной деятельности если не опасно, то, по крайней мере, обременительно.

Красная нива 19235

Во многом благодаря комсомольским антирелигиозным праздникам формировалось своеобразное новое «двоеверие», раздвоение правовой психологии: человек публично говорил одно, а думал другое. На официальных мероприятиях все большее количество российских граждан демонстрировало свой атеизм. В быту же официальные запреты при первой возможности нарушались. В официальных речах выражалось одобрение решениям власти. Обыденное сознание было настроено если не решительно против, то, по крайней мере, неодобрительно.

В условиях системы, основанной на страхе, двоеверие все более усиливалось. Настойчивое внесение в общественное правосознание идеи об особом правовом положении комсомольцев и коммунистов и о бесправии священнослужителей и верующих служило формированию психологии вседозволенности по отношению к «социально-чуждым», которых зачастую определяли только на основании социального происхождения, участия в исполнении обрядов или неучастия в антирелигиозном карнавале. Это внесло свою лепту в подготовку общественного правосознания к массовому участию советских граждан в борьбе с «врагами народа».

Автор: Слезин Анатолий Анатольевич,
доктор исторических наук, профессор
Тамбовского государственного технического университета.

Текст: Журнал «Вопросы истории», № 12, Декабрь 2010, C. 82-91

Использованы фотографии газеты «Красная нива», 1923 г.

Фольклор: душить ли песню?

Профессор Александр Розов

Профессор Александр Розов

Что такое фольклор для современных православных? Популярное и всеми «разрешенное» направление приходской творческой деятельности. Тут делают куколок из соломы, там поют народные песни, здесь пляшут в цветных сарафанах. Это и не удивительно: в фольклоре мы можем почерпнуть глубину национальных художественных традиций, понять самих себя исторических. С другой стороны, — фольклор сохранил множество языческих образов, обрядов, про которые ничего нет в священных книгах. О том, с какими проявлениями фольклора в жизни христианина стоит бороться, а какие безопасны и полезны, — мы говорим с профессором Александром Розовым, доктором культурологии, ведущим научным сотрудником Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН.


Изучить, чтобы побороть

— Некоторые современные священники считают фольклор важной частью культурного развития человека. Другие к фольклору относятся скептически. А до революции какая была установка церковного руководства?

— Во-первых, считало оно, чтобы бороться с нехристианскими, по сути языческими, обычаями, обрядами, их надо изучать. Во-вторых, следует бороться только с теми из них, которые противоречат духу православия, а остальные можно не запрещать. Вот такая была позиция.

— С чем все-таки боролись?

— Давайте рассмотрим основные святочные обычаи и обряды: гадание, ряженье, колядование. Гадание — это грех, утверждала Церковь, так как человеку не дано знать о своей судьбе и о судьбе своих близких. Судьбу каждого знает только Господь Бог. Ряженье — тоже, по мнению Церкви, языческое действо, которое следует истреблять. Наконец, колядование, т. е. обход домов с исполнением колядок, особых заклинательно-величальных песен, — тоже отголосок дохристианского времени, это нужно заменить хождением христославов, исполняющих церковные песнопения: тропари, кондаки и ирмосы.

Иван Голиков. Гадание на венках. Палехская лаковая миниатюра

Иван Голиков. Гадание на венках. Палехская лаковая миниатюра

Кроме того, сельские священники беспощадно боролись со знахарями и колдунами. Начиная с 1840-х в семинариях даже был введен курс врачевания, чтобы будущие пастыри, борясь с представителями народной медицины, могли сами оказывать медицинскую помощь. И есть много свидетельств, что сельские батюшки действительно лечили не только души своих прихожан, но и тела. Они носили с собой аптечку, собирали лечебные травы, делали настойки. В этом им помогали и их жены-матушки. К сожалению, этот курс в семинариях уже в начале 1870-х был отменен.

— Но все-таки крестьяне отмечали праздники по-своему, почему?

— Слишком крепкими были в сельском обществе традиции. Крестьяне всегда отвечали на какие-­то замечания своего батюшки по поводу ненадлежащего, по его мнению, характера проведения праздника: «Это не нами придумано, так наши деды и отцы делали, и нам это завещали». Кроме того, обилие нехристианских черт в сельской праздничной культуре объясняется тем, что для искоренения язычества Церковь наложила на языческий свой календарь. Например, Рож­дество Христово отмечается в день дохристиан­ского праздника возрождения бога Солнца, на поворот светила от зимы на лето. А самым нехристианским из всех народных праздников является Масленица, проводы зимы. Сколько веков Церковь безуспешно боролась с любимым народом празднеством. Со второй половины XIX века в ряде губерний священники организовывали «антимасленичные общества», добивались, чтобы на сельских сходах принимали решения, которые до минимума сокращали дни этого праздника, умеряли его необузданный разгул. Иереи в проповедях постоянно убеждали своих прихожан, что Масленица — это чистое язычество, что неделя перед Великим постом дается людям, чтобы они духовно лучше к нему подготовились, никаких увеселений быть не должно. Поэтому меня очень удивляют ежегодные биллборды с надписями: «Христианская масленица», которые развешаны по всему нашему городу. Это абсурд.

Проводы масленицы. Федоскинская миниатюра

Проводы масленицы. Федоскинская миниатюра

Колядин, колядин…

— Какие праздники в каких регионах приживались крепче?

— В северных — зимние; в южных — летние. Если на севере почти нет разгульных обычаев, связанных с днем Ивана Купалы, то на юге, на­оборот, — почти отсутствуют зимние колядки.

— Как нет? Я сам ходил колядовать на юге Брянской области.

— В русских областях, граничащих с Белоруссией, с Украиной, перенимались именно белорусские и украинские колядки. Тот же процесс наблюдается и в Сибири, где было много переселенцев из Белоруссии и Украины.

— А колядка имеет языческое происхождение?

— Разумеется. Если сравнивать новогодние древнегреческие коронисму («песню о вороне»), эйресиону (песню, которую пели, держа в руках ветвь, украшенную лентами, различными плодами) и хелидонисму («песню о ласточке»), то оказывается, что они типологически схожи с русскими колядками: то же величание хозяев дома, те же магические пожелания добра, богатства и здоровья. Мало того, русские колядки, записанные в XIX–XX веках, сохраняли более архаические черты, чем древнегреческие тексты.

Колядки. Федоскинская лаковая миниатюра

Колядки. Федоскинская лаковая миниатюра

— А как Церковь боролась с ними?

— Как я уже отмечал, была политика по замене колядок на «христославления», то есть на тексты, соответствующие смыслу Рождества. Правда, когда мальчишки, молодежь или даже старики ходили христославить, они очень потешно перевирали церковнославянский текст. На Украине священник часто собирал этих христославов, репетировал с ними песни, исправлял огрехи в пении, а потом давал церковную кружку и благословлял на обход домов с песнями и сбором денег. И кое-где, надо сказать, христославные песни вытеснили колядки. Более того, возникла традиция христославления на Пасху, в то время как никаких пасхальных колядок у великороссов не существовало.

— Почему колядование стало именно рождественским обычаем?

— Потому что Рождество, как и у язычников, по сути означало начало нового года, — а колядка и есть новогодняя песня.
От лета к осени

— Интересно происхождение и других праздничных традиций. Почему, например, на Троицу принято украшать храм березками?

— Да, в XIX веке была целая полемика в церковной периодике о том, надо ли рубить на Троицу березки, не наносит ли это ущерба окружающей среде. Церковный праздник Троицы наложился на дохристианский девичий праздник, связанный с обрядом инициации, превращение девушки в потенциальную невесту. А березка — это символ девичества, нежности, тонкости. Так народный обычай органично перешел в церковный.

А. Котухина.. Березка. Палехская лаковая миниатюра

А. Котухина.. Березка. Палехская лаковая миниатюра

— А с Иваном Купалой какие явно нецерковные обычаи были связаны?

— У Тарковского в фильме «Андрей Рублев» очень правдиво показаны такие купальские обычаи, как прыганье через очищающие от скверны плоти и духа костры, хороводы, совместное купание обнаженных девушек, женщин и парней, мужчин. Позже, например в XIX веке, сельская молодежь, тайно от взрослых, купалась в укромных местах, но уже в одеждах. В празднике Ивана Купалы (24 июня/7 июля) принимали участие все: от мала до велика. Праздник связан с целебными свойствами воды, с наиболее бурным периодом в жизни растительности, неслучайно именно в это время собирали лечебные травы; это время гаданий с венками из цветов, с вениками; это и время необычайной активности всей нечистой силы, наконец, кое-где именинником на Купалу считался сам водяной.

— Были ли языческие черты в празднике дня Илии Пророка?

— Безусловно. В образе этого очень популярного среди крестьян святого отразился культ грозного древнеславянского бога-громовержца. В результате слияния дохристианских и христианских представлений возник образ Ильи, щедрого, сулящего хороший урожай, но — в то же время — сурового и карающего. Его боятся не только люди, но и вся нечисть. В этот день всегда ждали грозы, возникающей якобы от того, что Илья разъезжает в своей колеснице по небу и пускает стрелы-молнии, особенно страшные для тех, кто его не чтит, а работает в поле. Ильин день знаменовал собой и скорое завершение лета. На Русском Севере после Ильина дня (20 июля/2 августа) прекращали купаться. Старушки объясняли нам в экспедициях: «Олень в воду напи`сал».

И. П. Вакуров. Ночь на Ивана Купала. Палехская лаковая миниатюра

И. П. Вакуров. Ночь на Ивана Купала. Палехская лаковая миниатюра

— Потом наступала осень…

— Начиная со дня Покрова (1/14 октября), после уборки и переработки урожая, начинались вечерние собрания молодежи («посиделки», «беседы», «вечеринки»). За деньги вскладчину арендовалась какая-нибудь изба. Ближе к вечеру в нее приходили сначала девушки, и если это была не праздничная посиделка, то каждая от своей матери получала работу — сучить нити, прясть и т. д. Девушки трудились, разговаривали, пели песни.

Позже в эту же избу приходили парни с разного рода сладостями, и тогда начиналось настоящее веселье: песни, частушки, танцы-пляски, игры. В праздничные дни посиделки проводились еще более активно. На такие собрания могли приходить и взрослые и сидеть в роли зрителей, вспоминая собственную молодость.

Приведу забавную черту сельского этикета, которая сохранялась на Русском Севере до 1920–1930 годов: когда парни приходили на вечеринку к девушкам, то полагалось, чтобы парень обязательно садился на колени к девушке, а не наоборот.

Священниками такие собрания молодежи считались неблагочестивыми. Многие иереи в проповедях, в беседах с прихожанами убеждали родителей не пускать своих взрослых детей на посиделки.

— А каково было отношение служителей Церкви к час­тушкам?

— Очень многие священники ополчались на частушки, получившие массовое распространение где-то с конца XIX века, считая, что в них отражается падение нравов сельского населения, что частушки вытесняют, заменяют старинные народные песни. А вот с мирскими песнями священники стали бороться гораздо раньше, противопоставляя им, особенно в большие церковные праздники, духовные песнопения. Во многих отчетах о своей деятельности в приходе, опубликованных в церковной периодике, пастыри с гордостью сообщали о том, что они покончили с традицией исполнять в эти дни мирские песни.

А. Ковалев. Колхозные частушки. Палехская лаковая миниатюра

А. Ковалев. Колхозные частушки. Палехская лаковая миниатюра

Душа народа

— Ученые исследуют народные традиции уже несколько веков. В чем же глубина, обаяние фольклора?

— Фольклору свойственна спо­соб­ность передавать самое существенное, самое ценное от одного поколения к другому. В народном творчестве — или, шире, в народном мировоззрении — сохраняются многовековые представления людей. Издавна существует такой термин: «двоеверие», используемый как церковными, так и светскими авторами для обозначения тех представлений, верований, которые сохраняются в народе от языческих времен. При этом возникает своеобразный «сплав» христианского и дохристианского начал. И этот «сплав» присутствует в каждом из нас.

И. Вакуров. Строчеи за работой. Палехская лаковая миниатюра

И. Вакуров. Строчеи за работой. Палехская лаковая миниатюра

— Многие мыслители считали и считают, что фольклор несет в себе национальный нравственный идеал. Верно ли это?

— Я бы сказал, что это, скорее, выражение народной души. Этический идеал этой души наиболее ярко выражается в духовных стихах, в пословицах и поговорках; эстетический — в народных песнях. Однако следует отметить, что нравственный идеал может со временем меняться. Например, русские крестьяне очень любили былины, их разрешалось вместе с духовными стихами петь в Великий пост, но далеко не все в них для нас, людей XXI века, кажется воплощением нравственного идеала. Например, сколько там пренебрежения к женщине, как мало в них рассказывается о счастливой семейной жизни. И это нисколько не удивляло исполнителей былин и их слушателей, ибо они тоже смотрели на женщин как на людей второго сорта. «Бьет — значит, любит», — говорили деревенские бабы о своей семейной жизни.

— Как современному священнику, который служит в сельском приходе, относиться к фольклору?

— К сожалению, в духовных учебных заведениях мало рассказывают будущим священнослужителям о народной культуре, об особенностях крестьянского быта, о фольклоре. Поэтому молодому священнику приходится самому решать: запрещать, исправлять или сохранять.

Николай Зиновьев. Пляска. Палехская лаковая миниатюра

Николай Зиновьев. Пляска. Палехская лаковая миниатюра

Приведу один пример. В одном из южнорусских сел издавна существовал такой обряд: священник на Троицу в церкви должен был сплетать венок. Однажды в этот приход назначили нового настоятеля, который решил эту практику прекратить, посчитав ее языческой. И прихожане взбунтовались, написали жалобу архиерею. Пришлось тому назначить нового пастыря, который смиренно стал продолжать эту традицию.

Для меня большая честь, что я уже третий год читаю в нашей духовной академии курс лекций, знакомящих студентов с церковно­-народным календарем, в котором настолько органично слились церковные праздники и народные, что их просто невозможно расщепить. В этом календаре церковное прославление апостолов, святых соседствует с чисто крестьянским толкованием богословских понятий, канонических представлений. Нуж­но подготовить будущих пастырей к тому, что мир устроен сложно, чтобы они знали, какие и где до сих пор сохраняются обычаи, обряды, суеверия и предрассудки, — и чтобы они, зная их, относились к ним тоньше.

«Вода живая». Журнал о православном Петербурге (http://aquaviva.ru/)

Учащиеся Воскресной школы храма святых Жен Мироносиц г. Ростова-на-Дону посетили станицу Старочеркасскую

Учащиеся Воскресной школы прихода святых Жен Мироносиц посетили Свято-Донской мужской монастырь в ст. Старочеркасской.

Бездетность: наказание или промысл?

Протоиерей Алексий Уминский (3)Одна из наиболее злободневных сегодня тем — сколько в семье должно быть детей. При этом нельзя сказать, что отношение общества к многодетным за последние годы принципиально улучшилось (хотя некоторый прогресс тут есть). Но вот о бездетности не то чтобы не принято говорить — скорее, принято молчать. А между тем сторонники «свободных отношений» считают бездетность нормой, в то время как во многих семьях она воспринимается как наказание Божие, доводящее людей до отчаяния. О том, как пережить бездетность, пойдет разговор с протоиереем Алексием Уминским, настоятелем московского храма Святой Троицы в Хохлах.


Есть ли надежда на спасение?

— Жена спасается чадородием. Сегодня это устойчивое словосочетание, весьма расхожее в православных кругах. Но как быть тем, у кого в силу обстоятельств детей нет? Что, никакой надежды?

— Мне кажется, достаточно странно было бы воспринимать слово «чадородие», сказанное в известном послании апостола Павла (1 Тим 2:15), как просто «репродуктивность». Ведь тогда получается, что любая языческая репродуктивность, в основе которой лежит лишь архетип продолжения рода, — спасительная. Мы знаем, что семья праведных Иоакима и Анны не была многодетной, как и семья святых Захарии и Елисаветы. Наоборот, долгое время им приходилось нести поношения за бесчадие. Но ведь утробная религиозная идея о том, что продолжение рода и есть как бы твое продолжение в вечности, для нас, христиан, неактуальна — мы ведь знаем, что спасение — это обретение Царства Небесного, как об этом говорит Новый Завет. Так что, по-моему, в данном случае апостол Павел имеет в виду не просто многодетность. И хотя, разумеется, многодетность — благо, воспринимать ее как некое единственно возможное для женщины духовное делание, необходимое ей для спасения, — это не просто неверно, но даже опасно. Ведь все люди разные, а человеческий ресурс очень ограничен: кому-то многодетность действительно посильна, а кому-то непосильна совершенно.

Многодетность хороша, когда она осмысленна, когда она наполнена родительской любовью и одновременно духовными и физическими силами. Но, увы, бывает, что в семьях, где много детей, эти дети оказываются лишенными полной меры необходимой родительской любви, заботы и внимания. И не потому, что родители плохие. Просто у них сил не хватает.

Смирнова Олеся Ильдусовна. Нежность— Что же тогда, на Ваш взгляд, имел в виду апостол Павел?

— На мой взгляд, он говорил о том, что женщина, как христианка и мать, должна как можно больше вложить в воспитание своих детей. Одного или многих — неважно, главное, стольких, сколько будет Богу угодно. В любом случае она несет за них ответственность перед Богом и должна даровать им полноту материнской любви, организовать окружающее их пространство как храм Божий в своей семье.

— Но как в таком случае спасаться женщине бесплодной?

— Она спасется следованием за Христом, исполнением Христовых заповедей, и прежде всего — заповедей любви. Так же, как спасется и мужчина. А вот из логики странно трактующих высказывание апостола Павла выходит, что мужчина спасется сам по себе, он и так хорош, а женщине надо еще и детей родить. Но это, конечно, неправильно. Ведь это совершенно убогое понимание фразы, вырванной из контекста Священного Писания. Она просто не может толковаться и читаться в том смысле, что женщине надо быть исключительно репродуктивной машиной и в том якобы состоит главная ее заслуга перед Богом. Ведь в противном случае семья будет строиться на установке: чем больше детей, тем вероятнее, что хотя бы часть из них не умрет, останется в живых и, как следствие, род будет продолжаться. Только что в этом от христианства?

— Но бездетные супруги часто ощущают, что в их жизни не хватает чего-то очень важного…

— Да, когда в семье нет детей — это связано с очень большим человеческим страданием. Потому что в христианских семьях очень хотят иметь детей, исходя из самой природы христианского брака. Он осмысляется как брак, в котором любовь — это прежде всего любовь жертвенная, приносящая себя кому-то. И дети — тот плод брачной любви, которому родители могут себя отдать. Когда этого не случается, супруги действительно чувствуют свою неполноту и неполноценность. Может ли быть это наказанием Божьим? Далеко не всегда. Могут ли эти семьи толковать бесчадие как поношение в ветхозаветном смысле? Думаю, что ни в коем случае.

Наказание или Промысл?

— Однако мнение, что детей нет за какие-то грехи или проступки, можно услышать как от верующих людей, так и от тех, «кто ни во что не верит»…

— Это происходит потому, что хотя Христос и пришел на Землю 2000 лет назад, и нам было даровано Евангелие, но до сих пор по своему внутреннему содержанию человечество смотрит на мир вполне ветхозаветно. Даже язычески. Что по сути примерно одно и то же. Ведь и в языческой семье, и в ветхозаветной — бесчадие, то есть прерывание рода, воспринималось как следствие какого-то личного духовного несовершенства. В христианстве этого быть не может. Но у нас есть такое понятие, как Промысл Божий, который нам неведом, который мы постигаем, только оглядываясь назад, понимая, что нечто, казавшееся нам горем, лишением и катастрофой, на самом деле имело иную цель. Таким вот странным, удивительным образом Промысл Божий провел нас между страшными, тяжелыми и невыносимыми испытаниями — и вдруг явил через это познание Божьей любви, Его заботу о нас. Датский философ, христианин Сёрен Кьеркегор написал однажды: «Если Бог не есть абсолютная любовь везде, во всем, то никакого Бога нет. Но если Бог есть любовь, то совершенно не страшно Его не понимать. Ты можешь доверять Ему, не понимая». И мы порой не можем вместить Промысл Божий о нас, не можем его понять. Но если человек определил главное в своем отношении к Богу, если понял, что Он для него есть Любовь, тогда этот человек сможет принять всякую скорбь из Его руки, в том числе и бездетность. Как некий крест, как некое осуществление себя иным способом, иным путем, нахождение излияния своей супружеской любви на что-то иное или на кого-то другого. Например, можно взять на воспитание ребенка.

Смирнова Олеся Ильдусовна. Нежность 3— Многих останавливает то, что они не сумеют полюбить чужого ребенка…

— Возможностей и способов любить много. Другое дело, когда человек хочет любить, обладая, то есть владеть ребенком, как некой собственностью. Так происходит порой и с кровными детьми. Родители думают: «Это наш ребенок, а значит — он должен быть нашим трафаретом, объектом наших амбиций. Мы хотим, чтобы он соответствовал нашим чаяниям: учился в определенной школе, вузе и так далее». И они не видят и не слышат, чего же хочет сам ребенок; не замечают, что ребенок смотрит на мир собственными глазами; что у него восторженно бьется сердечко и его восхищают те вещи, которые родителям недоступны. И так родители проходят в жизни мимо своего ребенка, при этом, конечно же, по-своему любя его.

Потому-то люди и боятся взять в семью чужого ребенка. Прежде всего они боятся, что ребенок не будет их собственностью, их тенью. А нужно любого ребенка — кровного ли, приемного ли — видеть как не своего, а Божьего, уйти от чувства собственности по отношению к нему. Только тогда можно по-настоящему полюбить. И тогда не будет боязни в вопросах усыновления. Если женщина не может родить сама, она может спасти того, у кого нет родителей, и забыть о своей бесплодности. Забыть, прижимая этого ребенка к своей груди, даря ему тепло и ласку, но не присваивая его себе. Усыновление — это не просто выход для бездетной семьи, это ее счастье и христианская обязанность. Детей, нуждающихся в заботе, можно любить, даже если их не дали тебе в руки. Их можно посещать в детских домах, в сиротских приютах и дарить свою нежность, внимание, время. Наверное, Господь стремится сделать так, чтобы родители, у которых нет детей, и дети, у которых нет родителей, нашли друг друга.

О нашем доверии Богу

— Желание иметь дитя, продолжение себя — это больше, чем желание, это инстинкт, с которым трудно бороться…

— Конечно, мы все — люди плотские, и в нас, кроме духовной, есть и инстинктивная, животная жизнь. И женщине в этом смысле гораздо сложнее, потому что вся ее природа предрасположена к деторождению. Но если она будет постоянно заниматься самокопанием, надавливать на болевую точку своего природного инстинкта, вновь пробуждать в себе желание самой родить, выкормить грудью, тогда она неизбежно дойдет до отчаяния. Нужно пытаться перебороть отчаяние, осознавая, что Господь нас понимает, участвует в каждом мгновении нашей жизни. Каким образом — я не знаю, но я верю в это.

Мы не знаем, почему одним что-то дано, другим нет; почему одни рождаются богатыми, другие нищими, одни здоровыми, другие больными. Во всех ситуациях — это вопрос нашего доверия Богу, нашего следования за Ним и возможности поиска того, чего ты действительно хочешь. Если любить, а не приобретать эту любовь, тогда выход есть. Если же ты хочешь присвоить любовь себе, то ситуация оказывается одинаково безвыходной и у тех людей, которые могут родить, и у тех, которым это не удается.

Смирнова Олеся Ильдусовна. Нежность 2

— Да, но многие женщины зациклились на своей боли и желании родить. Они глухи к любой аргументации.

— Понятно: «Мы хотим просто родить, использовать себя как матку, дающую потомство». Но это, простите, чисто животное стремление, а в человеке должно быть нечто иное, более высокое. Если тебе не дано — что ты сделаешь?! Надо перед Промыслом Божьим проявить смирение и учиться жить таким, каким тебе Бог дал — и тогда ты будешь жить.

— Но общество диктует стереотип: семья предполагает наличие детей. Без них — уже не семья.

— Вот это совершенная неправда. Семья существует и тогда, когда нет детей, но есть любовь двух людей, есть несение общего креста и тягот друг друга. Я знаю священнические бесплодные семьи. И люди несут свой крест. Тем более что вокруг них столько людей, нуждающихся в человеческом тепле и заботе.

Согласитесь, что не все люди имеют семью. Многие остаются вообще одинокими, не имея ни детей, ни мужа или жены. При этом у них есть шанс не чувствовать себя обделенными. В русских семьях существовала традиция, по которой не вышедшая замуж девушка жила в семье замужней сестры или женатого брата, помогала нянчить детей, воспитывать их и была для них лучшей и любимейшей тетушкой. Так что неполнота ее жизни растворялась в полноте жизни семьи близких.

— Тем не менее, в целом общество смотрит косо и на многодетных, и на бездетных…

— Мне так не кажется. Общество проблема бездетности не волнует. В основном волнуются родственники — теща, свекровь. Волнуются из чисто эгоистических соображений: им хочется внучков понянчить. А вопрос многодетных будоражит общество потому, что людям кажется, будто их объедают те, у кого большие семьи.

— По статистике бездетность — частая причина разводов.

— Причина разводов — это нелюбовь, это нежелание той любви, о которой говорит нам Христос, это стремление к присваивающему чувству. А если в конечном итоге присвоить нечего, то для таких людей нет дальше перспективы. Так что речь вовсе не об отсутствии детей. Разве мало браков, которые распадаются, несмотря на наличие детей?

— То есть семья — это муж, жена и их чувства. А детей Господь дает им в дар?

— Да, кому-то дает. А у кого-то потом забирает. И эти родители остаются осиротевшими без своих детей, и это труднее бездетности. У кого-то рано забирает родителей. Мир, он же очень сложен, скорбен, и его совершенно невозможно по полочкам разложить. Да, было бы хорошо, когда счастливые родители любили бы своих детей, а они бы слушались своих родителей, и все бы жили долго и счастливо. Но мы живем в реальности, в которой бессмысленно мечтать о благополучной жизни, ставить себе цель достичь ее. Бог не обещает нам благополучия, о нем нет ни слова в Евангелии.

О чудесах

— Значит, супругам, если у них не получается с деторождением, стоит оставить мечты родить ребенка?

— Но в нашей жизни всегда есть место чуду. Тем более, если речь о молодой семье, жизнь которой еще не определилась окончательно. У таких людей должна быть надежда на чудо, на милость Божию. В моем приходе были случаи, когда родители со всеми минусами здоровья, с медицинскими заключениями о бесплодии, все же рожали. Рожали по обету, по молитве о даровании детей, и очень часто рожали, потому что обращались в монашескую республику Афон. В монастырь Хиландар, где из гроба святого Симеона Мироточивого, отца святого Саввы Сербского, уже много-много столетий растет виноградная лоза. В принципе, мне не свойственны разговоры о чудесах: смущает некая экзальтация в этих вопросах. Но тут уже ничего поделать не могу. Сам, несколько раз лично бывая на Афоне, привозил из Хиландара засушенные ягодки винограда. И с иконой святого Симеона, с молитвой давал их некоторым нашим прихожанам, которые, исполнив сорокадневное правило поста и молитвы, потом вкушали эту ягодку, причащались и… зачинали детей. У меня в приходе таких случаев несколько.

Смирнова Олеся Ильдусовна. Аисты

Но чудо дается, если действительно есть плод молитвы и великое упование на Бога. Не вырывание у Бога: «Дай во что бы то ни стало!», а готовность принять Его любое решение: «Да будет воля Твоя!»! Главное — бездетная семья не должна чувствовать себя неполноценной. Супруги всегда должны помнить, что если Бог есть любовь во всем, то можно Его и не понимать, но нужно жить, спокойно Ему доверяя.

Разговор вела Головко Оксана

Информационно-просветительский проект
«Православное чтение» (http://www.zavet.ru/)

Использованы работы художника Смирновой Олеси Ильдусовны

Архимандрит Рафаил (Карелин). Почему христиане теряют любовь?

Архимандрит Рафаил (в миру Руслан Николаевич Карелин)Христианство – это религия любви. Бог открывает Себя миру как Любовь. Христианство – это жертвенная любовь. Здесь Бог утверждает принцип вечного бытия как любовь тем, что приносит Самого Себя в жертву. Это таинство – распятие Бога ради человека – приводило в изумление и благоговейный ужас тех, перед кем открывалась бездна Божественной Любви – бесконечная как само существование.

Апостол Иоанн Богослов в Евангелии открывает миру новое имя Бога: это имя – Любовь. Господь в последней беседе с учениками завещал им любить друг друга. Пребывать в любви это значит пребывать в Боге. Любовь это тот таинственный меч, который разделяет учеников Христа от учеников демона. Любовь – небесный огонь, который Христос принес на землю; этот огонь должен преобразить человека. Без огня любви душа человека остается холодной как труп. Святой апостол Иоанн Богослов в конце своей земной жизни повторял слова: «Дети, любите друг друга, – в этом все».

Христианство победило мир любовью; если можно так сказать, сердце языческого мира было пленено и покорено силой и красотой любви. Языческий мир через соприкосновение с христианством почувствовал, что любовь это свет и жизнь. Пока сердца христиан горели любовью, Церковь была победительницей. Во времена самых лютых гонений она побеждала своих гонителей любовью, открывая им величие и тайну христианства.

Критерием нашей веры является любовь. Истинная вера проявляет себя через любовь и милосердие, которые также неотделимы от нее, как тепло и свет – от огня. Когда теряется вера, то гаснет надежда и исчезает любовь. Поэтому те, кто не имеют любви и думают что они христиане, – обманывают себя. Их вера иллюзорна. Они воображают себя последователями Христа, не имея главного – Духа Христа.

Языческий мир не устоял перед силой любви Христовой. Но когда она начала оскудевать в сердцах людей, то языческий мир как бы снова ожил. И не только обрушивается на Церковь гонениями как в первые века, но проникает в сознание самих христиан, искажает учение Христа, делает христианство только формой – деревом, на котором все меньше и меньше плодов.

Отчего оскудела любовь среди христиан? Начало духовного падения и его конец – это гордость. Но гордость многовидна и многолика. Гордость присасывается к самому добру, – как некоторые хищные растения, обвивая ствол дерева, питаются его соком, иссушая само растение. Гордость порождает эгоизм и эгоцентризм – извращенную любовь человека к самому себе. Гордость в религии принимает формы рационализма и экстатичности. Гордость рождает веру в свой рассудок, как в универсальный инструмент познания, который проявляет себя через перманентное реформаторство. Гордость может проявляться в разрушении структур – как анархизм, и, наоборот, в централизации структур – как империализм и диктатура. Потеря любви обнаруживается в душевной холодности и безразличии к людям, в превозношении и насилии над другими.

Гордый смотрит на людей как на орудие для достижения своих целей – чаще всего своих страстей; человек сам по себе теряет для него ценность. Гордость рождает тиранов и рабов. Гордость разделяет и отчуждает людей друг от друга. Гордому кажется, что мир создан для него, что он некий центр, вокруг которого должны вращаться остальные люди, как около звезды – планеты.

Игорь Михайлович Кравцов.

Христианская семья – это деятельная любовь, которая возрастает в служении друг другу. Теперь каждый член семьи хочет, чтобы служили ему, и семья становится полем невидимой, но постоянной борьбы за первенство и власть. Гордый хочет получить больше, чем дает, и оскорбляется, когда другие не понимают его мнимого превосходства. Поэтому так катастрофически распадаются семьи, будто стеклянная посуда под ударами молота разбивается на мелкие части, оставляя после себя только осколки.

Человек не радуется человеку. Родные не находят времени, чтобы повидаться друг с другом. Христианин встречает христианские праздники без духовной радости, скорее как будто исполняет долг. Кажется, что всю землю покрыл серый, непроницаемый туман.

Без любви мертвеет человеческая душа, поэтому современные люди глубоко несчастны. Сама религия без любви становится чуждой сердцу и непонятной душе.

В чем причина потери любви? Этот глобальный процесс; это путь духовной смерти, это самая большая катастрофа последних веков, особенно в наше время, более страшная, чем кровопролитные войны, и стихийные бедствия. Это расчеловечение человека; он перестает быть личностью и превращается только в существо. Потеря любви, эгоизм и безразличие имеют ряд причин. Остановимся на одной из них.

Любить можно только прекрасное. Безобразное и уродливое можно терпеть, но любить его нельзя. Любовь и красота связаны друг с другом. Воспитание людей и традиции народов как бы несовершенны они не были, имеет в своей основе сохранить красоту и благородство человеческой души. Традиции, обычаи, общественное мнение, высокая оценка целомудрия, готовность к жертвенности – была формами сохранения любви. Теперь эти традиции осмеиваются и разрушаются; нравственные понятия рассматриваются будто оковы, в которых был заключен человек как узник в прошлые века. Во все времена существовали грехи и пороки, но они оценивались как зло и болезнь, разъедающая человеческое общество. Теперь грех и порок перестали возмущать людей; возмущает другое, а именно, осуждение греха. Про людей, живших перед потопом, в Библии сказано, что «они стали плотью», то есть у них исчезли потребности духа, извратились чувства души, и стала властвовать плоть: человек отождествил себя со своим телом, и поэтому пал ниже всех существ, живущих на земле.

Человек теряет красоту своей души, поэтому он не может любить, и его любить не могут. В теле гнездятся только инстинкты и темные страсти. Страсти уродливы; человек может им отдаваться, но любить их не может. Поэтому люди, теряя красоту – теряют любовь. Ложь, обман, демонический мир наркотиков и алкоголя, блуд и разврат в самых бесстыдных формах делает людей безобразными. Поэтому между людьми увеличивается дистанция, поэтому эмоциональная холодность делает землю похожей на кладбище, где обитают живые трупы.

В чистоте – духовный свет и радость, а в грехе и пороке – тяжесть и духовный мрак. Чистоту хотят отнять у человека, осмеять, растоптать ее. Поэтому мир для людей стал чужим и пустым. Человек не чувствует боль другого, не хочет и не может согреть его теплом своей души. Человек боится мира и внутренне защищается от людей. Это одиночество, осознанное и неосознанное, одиночество пустыни – является самым страшным проклятием нашего века.

(http://karelin-r.ru/index.html)

Использована работа художника Игоря Кравцова

Канавка Царицы Небесной в Дивеевском монастыре

Что представляла собой канавка вокруг киновии? Она была создана в последние годы жизни преп. Серафима. Батюшка очень торопился с устройством этой канавки, т. е. той дорожки, по которой прошла Царица Небесная. Вот что писал о. Василий Садовский в своих записках: «Много чудесного говорил батюшка Серафим об этой канавке, что это стопочки Божией Матери. Тут ее обошла Царица Небесная. Эта канавка до небес высока. Землю эту взяла в Удел Сама Госпожа Пречистая Богородица.

Родзин Дмитрий Геннадьевич. Дивеево. Ранняя осень.. 2009 г.

Родзин Дмитрий Геннадьевич. Дивеево. Ранняя осень.. 2009 г.

Тут у меня, говорил батюшка, и Афон, и Киев, и Иерусалим. И как антихрист придет, везде пройдет, а канавки этой не перескочит. Рыли сестры эту канавку до самой кончины батюшкиной, к концу его жизни, по приказанию его, и зимой и летом не переставая, огонь брызгал от земли, когда топором ее рубили, но переставать не велел». Старица Анна Алексеевна, одна из первых сестер, рассказывает: «Шесть лет жила я на мельнице, куда нас семерых избрал батюшка Серафим, где и поместил нас жить. Тут я была самовидицей следующего чуда. Раз одна из нас, очередная, вышла из келий и видит: батюшка Серафим в белом балахончике сам начал копать канавку. В испуге и радости, не помня себя, вбегает она в келию и всем нам сказывает. Все мы в неописуемой радости, кто в чем был, бросились на то место и, увидев батюшку Серафима, бросились ему в ноги, но, поднявшись, не нашли его, лишь лопатка и мотыжка лежат перед нами на вскопанной земле». Евдокия Ефремовна (монахиня Евпраксия) подтверждает тоже этот рассказ. Елена Васильевна Мантурова, несмотря на то что считалась начальницей мельничной обители, трудилась наравне с прочими и рыла канавку. В посту 1829 года пришло распоряжение о жертве трех десятин земли по просьбе батюшки Серафима. Отец Василий свидетельствует, что батюшка был в таком восхищении и радости, что и сказать нельзя, и было великое торжество, все запасли камушки и стали класть между вбитыми колышками. Весной о. Серафим велел опахать эту землю сохою по одной борозде три раза, причем должны были присутствовать Михаил Васильевич [Мантуров], о. Василий и старшие сестры. Землю опахивали по камушкам, расположенным заранее. Батюшка Серафим приказывал вырытую землю бросать внутрь обители, чтобы образовался вал также в три аршина. Батюшка прислал семян цветов для того, чтобы посадить их на канавке. Позже внутри канавки на территории киновии были посажены красивые деревья, а в 1922 году они были уже могучими и красивыми и склонялись над канавкою. Когда канавка уже была хорошо заметна, скончалась великая госпожа дивеевская схимонахиня Марфа — 21 августа 1829 года. Память ее приходится на день равноап. Марии Магдалины 22 июля, на 4-й день памяти батюшки Серафима. Схимонахиня Марфа и Елена Васильевна жили в Дивееве одновременно. Какое это было благодатное чувство идти по канавке с четками в руках, читая 150 раз молитву «Богородице Дево, радуйся!». Особенно под вечер, когда стихает вся дневная озабоченность и наступает полная тишина. Небо становится как-то ближе к земле, медленно идут молящиеся по канавке, как будто это и не наш суматошный век, а древняя Святая Русь, Бог знает, каким путем пришедшая сюда из глубины веков.

Родзин Дмитрий Геннадьевич. Дивеево. 2009 г.

Родзин Дмитрий Геннадьевич. Дивеево. 2009 г.

Русь создала сказание о Китеж-граде, и это была ее вековечная мечта — уйти от грешного мира, но здесь была не мечта, а истинная реальность, здесь было истинное богообщение небожителей с людьми. Здесь имели место истинные видения батюшки Серафима и других святых и праведных людей, здесь все жили духовной жизнью и духовными радостями. Здесь небо сходилось с землей. Здесь «шла брань с духами злобы поднебесной», которые всячески пугали подвижниц и тех, которые хотели следовать их путем. Даже паломники были стращаемы в темноте бесовскими явлениями, но всех ограждала благодать Божия, по молитвам батюшки Серафима и матушки Александры. Наш дорогой братчик однажды встретил на канавке фигуру в два этажа ростом и ужаснулся, но тотчас ужас сменился полным миром душевным — батюшка Серафим никого в обиду не давал. По канавке шли паломники, повторяя путь Богоматери, шли монахини, священники и архиереи, шли умиротворенные, набравшиеся духовных сил для трудного жизненного пути в то страшное время. Шли с незабываемыми впечатлениями на всю жизнь. Многие брали горсточку земли с канавки, и иногда она их ограждала от вражьих нападений. Канавка была сделана четырехугольником и на углах нами были сделаны, по древнему обычаю, на столбах красивые резные башенки со вставленными в них иконами Богоматери, идущей по этой канавке, — башенки были съемные и на ночь снимались сестрами. Подходя к ним, паломники крестились — это было им видимым напоминанием, что по этой дорожке прошла Царица Небесная. Как все это было прекрасно!

1 января 1992 года впервые после долгого перерыва была возобновлена традиция ежедневного прохождения по святой Канавке, когда сестры вместе с игуменией, предводительствуемые иконой Божией Матери «Умиление» обходят весь монастырь.

Только спустя шесть лет начались работы на участке, ближе всех примыкавшем к территории, переданной монастырю, — от начала до первого поворота. После торжественного молебна 25 августа 1997 года были начаты первые работы.

Родзин Дмитрий Геннадьевич. Дивеевский монастырь. Полдень. 2009 г.

Родзин Дмитрий Геннадьевич. Дивеевский монастырь. Полдень. 2009 г.

Поскольку Канавка во многих местах была почти засыпана мусором и плохо различалась, то несколькими поперечными разрезами уточнили ее местонахождение. В разрезах ясно были видны профиль первоначальной Канавки, слои, заполнявшие ее в результате оплывов краев в первые сто лет существования Канавки, и слой засыпки в советское время. В одном из разрезов удалось найти начало святой Канавки. Замечательно, что на глубине трех аршин (2,15 м) начинается слой песка, в который уходила вода, благодаря чему Канавка оставалась сухой после дождей.

За три дня до празднования 100-летия прославления преподобного Серафима Канавку вырыли почти полностью и благоустроили. Последний участок Канавки был передан монастырю в 2006 году, и 31 июля закончилось ее восстановление.

27 апреля 1995 года возобновили традицию после поздней литургии в течение Пасхальной недели ежедневно и по воскресеньям до отдания Пасхи проходить по святой Канавке крестным ходом. Крестные ходы по ней совершаются также впраздник памяти преподобного Серафима 2/15 января; в праздник иконы Божией Матери «Умиление» 28 июля/10 августа; на погребение Матери Божией 16/30 августа; в праздник основания Мельничной обители 9/22 декабря; 1/14 января в полночь под праздники Обрезания Господня и свт. Василия Великого с пением молебна на новолетие.

Вот уже почти два столетия идут и идут непрерывным потоком по святой Канавке люди, идут по завету Преподобного за Царицей Небесной, по Ее следам.

Издательская группа
Свято-Троицкого-Серафимо-Дивеевского
женского монастыря.

Портал «Дивное Дивеево» (http://www.diveevo.ru)

Евангелие — книга про каждого из нас

Мы все знаем, что Евангелие, точнее, Четвероевангелие, — главная книга в жизни каждого христианина: все остальное, включая другие тексты Нового Завета, следует из Евангелия и без него теряет всякий смысл; и Ветхий Завет также читается в свете грядущей евангельской Вести.

Игумен Нектарий (Морозов)Но что с того, что мы это знаем? Не является ли наше знание чисто теоретическим? Как присутствует Евангелие в нашем сердце, в нашем сознании, в жизни? Можем ли мы с уверенностью сказать, что оно нас изменило или изменяет? Хочется ли нам его читать? Переживаем ли мы евангельские события как имеющие к нам самое непосредственное отношение, чувствуем ли, что все слова, все притчи Спасителя обращены именно к нам?

Почему многие из нас, прочитав все четыре Евангелия один раз и достаточно давно, не считают нужным к ним возвращаться? И почему у тех, кто приучил себя читать Благую Весть ежедневно, возникает подчас вопрос: вот, читаю каждый день, все уже вроде хорошо помню, ну а дальше-то что?

Вопросы о чтении Евангелия, о его присутствии в нашей жизни мы задали главному редактору журнала игумену Нектарию (Морозову).


— Начнем с вопроса: а есть ли вообще проблема? Наблюдаете ли Вы, общаясь с прихожанами, с верующими людьми, нехватку интереса, иначе говоря, внимания к Евангелию?.. Много ли Вы встречаете людей, действительно хорошо знающих Новый Завет, читающих его регулярно, сверяющих по нему жизнь?

— Проблема есть, и очень большая. Христиан, которые регулярно читают Евангелие, читают его толкования, для которых оно в полном смысле этого слова становится основой их жизни, катастрофически мало. Для нашего времени весьма характерна ситуация, описанная в житии преподобного Исаака Сирина, который был епископом Ниневийским. К нему пришли два человека и попросили, чтобы он рассудил их в каком-то конфликте. Выслушав их, преподобный Исаак начал: «В Евангелии говорится о том, что…» И один из конфликтующих сразу его перебил: «Да что ты нам опять про это Евангелие говоришь!». «Что же я могу сказать людям, — спросил тогда преподобный Исаак, — для которых не существует Евангелия?».

И сегодня к священнику часто подходят с какими-то вопросами или просьбами люди, не живущие еще церковной жизнью, однако же крещеные, приходящие время от времени в храм и считающие себя православными. Но на вопрос, читали ли они Евангелие, люди эти в большинстве случаев отвечают: «Нет». Более того, и из постоянных прихожан, из тех, кто регулярно подходит к исповеди, к аналою, на котором, напомню, лежат Евангелие и крест, — далеко не каждый читал Евангелие. А что касается тех, кто его читал, — многие прочитали его один-два раза и не считают необходимым перечитывать постоянно, читать каждый день; не пользуются толкованиями на Евангелие, а в результате не понимают многих мест из него. И это, безусловно, огромная беда нашей церковной жизни. Поэтому мне представляется, что в наших приходских школах для взрослых сегодня нужно в первую очередь изучать Священное Писание. Люди должны знать, что это — основа христианской жизни. Совершенно однозначно: если ты не знаешь Евангелия, ты не христианин, ты являешь собой некое недоразумение. Как можно быть христианином и не знать, чему учил Христос… и, по сути, не представлять себе, Кто такой Христос, ведь узнаем мы о Нем в первую очередь из Евангелия. Как говорили святые отцы, Христос сокровен в евангельских заповедях. Если человек этих заповедей не знает, если он убежден, что это Христос первым сказал: «Не убий» — значит, он находится на уровне Синайского законодательства, ветхозаветного Закона. И здесь нужно вспомнить слова Спасителя: …если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное. Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду… (Мф. 5, 20–22).

— В чем же причина этой беды — отсутствия живого интереса к Евангелию в людях, которых неверующими не назовешь?

— Современный человек теплохладен. Он пытается пользоваться христианством, пользоваться Церковью, но совершенно не считает при этом, что он должен что-то в самом себе, в своей жизни менять. Впрочем, такие понятия, как «должен» или «не должен», здесь не совсем подходят. Ведь когда человек приходит к Богу, к Его Церкви, это всегда выбор сердца. И если человек сердцем этот выбор совершает, его жизнь изменяется. Если она не изменилась, значит, выбора не было. Не выбирал христианства человек. Хотя и принял, может быть, внешнюю форму, определенный образ.

— Человек, выбравший Христа сердцем, не может относиться к Его Благой Вести, к Евангелию, теплохладно. Но с чего нам следует начинать его изучение, что делать, чтобы погружаться в него все глубже и глубже?

— Евангелие изучается прежде всего жизнью по Евангелию, то есть нужно стараться жить по нему, связывать его с той жизнью, которой мы все живем. Прочитал какой-то эпизод из Евангелия — посмотрись в него как в зеркало: а у тебя в жизни так или как-то иначе? Господь говорит то-то и то-то, а находят ли Его слова хоть какое-то отражение в твоей жизни? Меняет ли твою жизнь Евангелие? Если человек способен, читая Евангелие, узнать себя в первом из сыновей, которых отец поочередно просил поработать в винограднике (см.: Мф. 21, 28–31), то это уже хорошо, ведь первый сын, поначалу отказав отцу, чуть позже раскаялся в своем непослушании и пошел в виноградник. Если человек совершает противные Евангелию поступки, попирает свою христианскую совесть, но каждый раз, обличаемый ею, раскаивается и возвращается к Отцу — это уже огромное счастье. Человека, который руководствуется Евангелием настолько, что никогда не совершает противных ему поступков, представить себе трудно, но людей, подобных первому из сыновей, кающихся и возвращающихся к должному, мы встречаем в Церкви каждый день. По сути, мы все, прибегающие к покаянию и старающиеся хотя бы что-то изменить в себе к лучшему, таковы.

— Почему недостаточно прочитать все четыре Евангелия один раз, как любую другую книгу, почему необходимо читать их всю жизнь, каждый день?

— Не соглашусь с утверждением, что любую другую книгу достаточно прочитать один раз. Ведь, если человек какую-то книгу прочел и полюбил, если она заняла какое-то место в его жизни, он непременно будет перечитывать ее в течение своей жизни неоднократно. Наверное, любой человек, который любит читать, с этим согласится: мы читаем хорошие книги не для того, чтобы, прочитав однажды, вскоре забыть. Мы читаем для того, чтобы опыт автора, образы героев вошли в нашу жизнь, изменили ее, обогатили. И в гораздо большей степени, чем к любой другой книге, это относится к Евангелию. Мы читаем его для того, чтобы оно вошло в нашу жизнь, наполнило наше сердце, чтобы мы все лучше и лучше слышали то, что хочет нам сказать его Автор. Ведь, когда мы молимся, мы беседуем с Богом, а когда мы читаем Евангелие, Бог беседует с нами.

А поскольку мы непостоянны, поскольку наше душевное состояние все время меняется, и меняется в самых разных направлениях, то Евангелие как беседа Бога с нами оказывается необходимым вновь и вновь. Когда родители воспитывают ребенка, им недостаточно побеседовать с ним один раз: им регулярно приходится с ним разговаривать, что-то ему объяснять, в чем-то увещевать. Читая Евангелие, мы даем Богу возможность вновь и вновь беседовать с нами, увещевать и наставлять нас. Взяв в руки Евангелие, мы свидетельствуем: у нас есть желание Его слушать. И действительно, слово Божие каждый раз действует на нас по-разному, по-разному перед нами раскрывается, потому что мы не одни и те же.

Васнецов Виктор Михайлович. Спаситель. 1901 г. Государственный Русский музей

Васнецов Виктор Михайлович. Спаситель. 1901 г. Государственный Русский музей

Когда человек замерзает, ему необходимо оказаться рядом с источником тепла. Евангелие — это то, что отогревает человеческую душу, уставшую от холода, от жестокости этого мира. Душу, которая сама от этого грубеет, становится жестче, холоднее и нуждается в том, чтобы ее отогревали, причем нуждается постоянно. Почему преподобный Серафим Саровский всегда носил Евангелие в котомке за плечами и за неделю полностью его прочитывал? Потому что, по его выражению, ум человека должен плавать в Священном Писании. А преподобный Нил Сорский учил: человек должен знать Евангелие настолько, чтоб всякий раз, что бы ни случилось, у него в сознании возникли соответствующее место, фраза из Евангелия, соответствующая евангельская заповедь; чтобы он руководствовался не движением ветхого человека в себе, а словом Божиим. Один из способов борьбы со страстями в том и состоит: в каждой жизненной ситуации задавать себе вопрос, чего бы хотел от тебя сейчас Господь. И постараться это исполнить. Но для этого нужно хорошо знать, что Он говорил.

Человек так устроен: ум сообщает сердцу то, чем он напитан, в чем он, по выражению преподобного Серафима, плавает. Сердце начинает меняться под воздействием ума. Вот для чего человеку нужно хорошее знание Евангелия и постоянное к нему возвращение.

Хорошо избрать себе определенное правило чтения Евангелия. Ведь правило — это то, что позволяет нам упорядочить, выстроить свою христианскую жизнь. Обычно такой нормой считается одна глава из Евангелия в день и две главы из Деяний или Посланий апостольских. И так постоянно, чтобы весь Новый Завет прочитывался по кругу. Если не получается это правило исполнять всегда, то надо стараться все равно не проживать без Евангелия ни дня. Даже если человек очень устал, он может два-три стиха перед сном прочитать, чтобы с этим уснуть и с этим проснуться.

— Нам очень много всякого приходится переживать: и обиды, и конфликты, и потрясения, и потери, и болезни. И нельзя не заметить, что помощи, утешения, подсказки выхода из тяжелого состояния мы в большинстве случаев ищем не в Евангелии, а в иной (хорошо, если православной!) литературе. Евангелие часто представляется нам чем-то слишком общим, отдаленным от наших душевных состояний, от наших личных ран и психологических проблем.

— Дело вот в чем: если человек читает Евангелие как нечто отстраненное, если он уже заранее убежден, что в его жизни со всеми ее эмоциональными перипетиями Евангелию нет места, что между ним и Евангелием есть некая дистанция, то это огромная ошибка. Потому что все, происходящее в новозаветной истории, в жизни Христа Спасителя, в судьбах Его учеников, носит глубоко человеческий, личностный характер. Величие происходящего не мешает ему быть очень узнаваемым. Все ведь узнается, все знакомо: и поведение людей, и их характеры, и отношение их друг к другу. Вы говорите о наших скорбях, но ведь в Евангелии можно найти о них все, что нам нужно.

Да, безусловно, огромное утешение человеку могут доставить слова старца Паисия Святогорца или творения Исаака Сирина и книги многих других духовных авторов. Но можно ли забыть, что все это — ручьи, текущие из единого вечного Источника? И если мы не будем к этому Первоисточнику прибегать, то все они в какой-то момент утратят для нас свою значимость, свою силу. Потому что сила и значение всего того, о чем эти духовные писатели пишут, черпается ими именно из Евангелия. Наставления святых отцов, подвижников благочестия — это раскрытие Евангелия, приближение его к нашим возможностям понимания.

И все же воздействие Евангелия на душу человека намного сильнее, чем воздействие последовавшей за ним духовной литературы: глубже, чем воздействие книги любого святого, любого подвижника.

— Жизнь непроста, трудна, и это очень сложно — соотносить свои ситуации, свои реакции и поступки со словом Божиим, применять это слово к каждому случаю своей жизни…

— Есть один ключ, очень простой, но люди о его существовании почему-то забывают: когда человек начинает по Евангелию жить, когда оно становится законом его жизни, тогда он начинает его совершенно по-другому понимать; именно тогда оно для него открывается. У игумена Никона (Воробьева) есть такой замечательный образ: «Ты хочешь знать о христианстве, хочешь знать о нашей вере больше? Зачем? Зачем знать о всех поворотах дороги тому, кто даже не ступил на нее? Сделай шаг — и тебе что-то откроется; пройди какое-то расстояние — тебе откроется больше, пройди еще — и еще больше откроется». Евангелие открывается для человека тогда, когда он по нему живет. А вот когда он по нему не живет, тогда оно закрывается и становится скучным, холодным, отдаленным от нашей жизни и вообще каким-то историческим памятником.

Когда мы читаем Евангелие, мы слышим голос Христа. И стараемся жить в соответствии с услышанным. И это опять-таки не должно рассматриваться в категориях именно долга, должного. Почему мы вообще становимся христианами, зачем, из-за чего?.. Апостолы видели и слышали Его, они понимали, что никто из людей еще не говорил так, как Он. И их сердца наполнялись не только уважением, почтением, интересом, нет, но, прежде всего — любовью к этому Человеку. Они понимали, что дороже Его вот с этих пор у них никого нет, поэтому оставляли все и шли за Ним. Но апостолы знали при этом и то, что по-настоящему с Ним они будут, только если будут жить так, как Он учит, следовать Его слову.

А почему современный человек становится христианином: потому что это выгодно, хорошо в глазах окружающих? Нет, конечно. Человек становится христианином лишь тогда, когда он в какой-то доступной для него степени увидел Христа и пошел за Ним. А дальше, для того чтобы идти за Христом, нужно стараться стать таким, каким Он хочет видеть Своего ученика. Это естественный процесс, если этого не происходит, то человек христианином не является.

— Когда Евангелие присутствует в нашей жизни…

— Прерву Вас. Это не Евангелие присутствует в нас, это мы присутствуем в нем. Евангелие — это книга не только о земных годах жизни Иисуса Христа, о Его учении и совершенных Им чудесах, Крестной смерти и Воскресении. Евангелие — это книга обо всех нас. Мы все в нем присутствуем. Это не оно в нашей жизни присутствует, это мы в нем присутствуем, надо просто это понять. Мы должны не принять Евангелие в нашу жизнь, а понять, что оно и есть наша жизнь. Только так.

Васнецов Виктор Михайлович. Единородный Cын Слово Божие. 1885-1896 гг. Эскиз росписи Владимирского собора в Киеве. Государственная Третьяковская галерея

Васнецов Виктор Михайлович. Единородный Cын Слово Божие. 1885-1896 гг. Эскиз росписи Владимирского собора в Киеве. Государственная Третьяковская галерея

— Конечно, мы призваны переживать факт Боговоплощения, факт земных трудов, Крестной жертвы Спасителя, Его победы над смертью как главное обстоятельство нашей жизни. Но мы во власти иных наших жизненных обстоятельств, изо дня в день формирующих наше состояние…

— Так вот для этого мы и читаем Евангелие! Чтобы напомнить себе о самом важном событии — не в жизни человечества только, нет, а в жизни каждого из нас. Это событие произошло на Голгофе. Почувствовать, что это событие главное для нас, — действительно одна из целей чтения Евангелия.

Но мы забываем не только об этом событии — мы забываем о вещах, которые, казалось бы, никак невозможно забыть. Никто ведь не может ответить на вопрос: почему человек живет? Почему моя личность существует? Это просто данность, о которой мы чаще всего не задумываемся. Но, если мы зададим себе этот вопрос, мы увидим, что единственно возможный на него ответ таков: воля Божия. Именно она поддерживает нас в нашем бытии. Каждое мгновение мы этой волей в бытии сохраняемы. Поэтому живем, существуем, действуем. Если человек об этом помнит, он и обо всем остальном помнит тоже. И ни на какую дистанцию Евангелие от него не отдаляется. Оно для него постоянно актуально.

— Иной человек говорит: «Я читаю и Евангелие, и Послания апостолов, и Откровение Иоанна Богослова регулярно, но помню все равно плохо. Жизнь такая, работа такая: огромный поток информации, невозможно все в голове удержать».

— Человек ведь так устроен: он помнит то, что им востребовано, нужно ему. Семинарист или молодой священник может досконально изучить богослужебный устав, Типикон. И многое из него забыть, потому что в современной богослужебной практике Типикон не применяется в полной мере. Но то, что применяется в современной богослужебной жизни, он будет помнить. И точно так же человек не забудет Евангелие, если он будет жить по нему, понимая неразрывную связь евангельского слова и своей жизни: если это будет составлять для него единое целое. Просто в разные моменты он сам по отношению к слову Божию будет занимать разные положения. Он будет похож то на одного сына из вышеприведенной притчи, то на другого, то на блудного сына из другой притчи (см.: Лк. 15, 11–32), то на разумную деву, то на деву юродивую (см.: Мф. 25, 1–13), то на первых из работников в винограднике, то на последних (см.: Мф. 20, 12–16)… Очень много примеров еще можно было бы привести: мы постоянно оказываемся кем-то из Евангелия. Только вот апостолом Иоанном Богословом, стоящим у Креста, мы бываем очень редко.

— Иногда люди спрашивают: зачем Евангелие читается в храме? Даже такие рассуждения приходится слышать: раньше, мол, люди были неграмотные, а теперь-то зачем? И не секрет, что мы не всегда внимательно его в храме слушаем. Иногда относимся к этому чтению как к чему-то, что просто «положено». Положено все отстоять, перед тем как причаститься, — вот и Евангелие тоже…

— Зачем читается Евангелие в храме? Этот вопрос можно было бы распространить на все, что в храме происходит. Зачем в храме звучат те или иные песнопения, молитвословия, читается Псалтирь? Это духовная трапеза, которая предлагается нашей душе. И Евангелие, слово Божие, занимает, безусловно, самое важное место в этой трапезе. Это то, что Господь нам хочет сказать сейчас. А насколько мы готовы это услышать — другой вопрос. Если мы относимся к этому только как к элементу богослужения, это очень плохо. Потому что это не просто элемент богослужения. Это Голос Божий, обращенный к человеку во время богослужения.

— Часто приходится слышать, что у православных, дескать, вообще не принято Священное Писание читать и хорошо знать, то ли дело баптисты…

— Да, многие сектанты трудятся над Священным Писанием и, в частности, Евангелием, они зачастую заучивают его наизусть, но это ведь еще далеко не все, что нам необходимо. Члены всевозможных сект воспринимают Евангелие с точки зрения буквы, но не духа. Они уже заранее подгоняют его под ту или иную свою концепцию, под то, что хотят вложить в головы своих адептов лидеры секты. Поэтому от такого изучения, от сектантского знания священных текстов наизусть духовной пользы нет. Если тот или иной сектант начинает наконец читать Евангелие вдумчиво, он понимает: в секте его обманывают. Поэтому сектантские учителя стараются подать ему Писание под удобным для себя углом, чтобы он не догадался о его истинном смысле, не усомнился в том, что влагаемое в его уши абсолютно верно.

— Какими толкованиями на Евангелия Вы посоветовали бы пользоваться?

— За основу лучше всего взять толкование Феофилакта Болгарского на все четыре Евангелия, поскольку это всеобъемлющий труд. Затем можно обращаться к разным авторам. Безусловно, много может дать толкование святителя Иоанна Златоуста, хотя он не столько истолковывает каждое евангельское слово, сколько использует его как повод для назидания. Также здесь необходимо назвать преподобного Ефрема Сирина, Евфимия Зигабена, священномученика Василия Кинешемского. Толкования отдельных моментов Евангелия, отдельных его эпизодов есть вообще у многих святых отцов, и эти толкования нередко оказываются более интересными и глубокими, чем толкования в книгах, целиком посвященных Четвероевангелию.

Игумен Нектарий (Морозов)
Беседовала Марина Бирюкова

Журнал «Православие и современность»
(http://www.eparhia-saratov.ru/)

Жизнь Николая Лескова. О воспитании детей. (Андрей Николаевич Лесков)

ГЛАВА 7. ДРОН

На старости я сызнова живу,
Минувшее проходит предо мною.
Пушкин.

Мне нет пяти лет.

Позднее утро. Беспечно сижу в материнском “будуаре” у залитого солнцем окна на Фурштатскую. Целиком поглощен расстановкой на подоконнике оловянных солдатиков. Колеблюсь — произвести ли им великолепный парад или ввергнуть их в кровопролитное сражение?

Андрей Николаевич Лесков (1866–1953), сын писателя, автор книги «Жизнь Николая Лескова». 1919 г.

Андрей Николаевич Лесков (1866–1953), сын писателя, автор книги «Жизнь Николая Лескова». 1919 г.

Слышу, как мать отпускает с последними указаниями искусную повариху нашу, польку Машу, и переходит к обсуждению с домашнею швеею, Анастасией Михайловной Борисовой, ряда сложных вопросов в ее области. Изредка легко пробегает, всегда чем-то озабоченная, славная горничная наша Паша.

Отец где-то, в далеком кабинете, “пишет”. Это призывает весь дом к строгой осмотрительности. Я не смею шуметь и возиться в близкой к кабинету просторной зале. Я и не ропщу: солдатики так увлекательны! Мать разговаривает с портнихой вполголоса. Братья в гимназии, сестра Вера занимается с француженкой в детской.

Празден пока один только я — “куцый”, самый и много младший всех остальных в семье.

Царит почти благоговейная тишина.

На душе тепло и радостно: сейчас поиграю, через час-полтора завтрак, за ним прогулка с сестрою Верой и мадемуазель Мари, такой доброй, знающей столько интересных и веселых рассказов, шуток. На улицах или в “Тавриде” так хорошо! Потом все соберутся к обеду с каким-нибудь лакомым последним блюдом! Благополучию не видать конца…

И вдруг из отцовского кабинета доносится растяжный оклик: “Дро-он!” Все рушится! Предчувствуя недоброе, застываю… “Дро-он!” — громче и уже нетерпеливо повторяется требовательный зов. Цепенея, обращаю полный мольбы взор к матери. Ее нет в комнате. Слышны тяжелые, на высокий каблук, шаги отца. Он останавливается в зале против раскрытых настежь дверей.

— Не слышишь, что отец зовет? — бросается мне с обжигающим душу взглядом. — Довольно болтаться! Иди читать!

Так я и знал! Горестно покидаю окно и, заплетаясь ногами, медленно трогаюсь.

— Иди как следует! Что это еще за походка!

Неохотно прибавляя шаг, оробело переступаю порог уже давно покинутого солнцем, выходящего на восток, на Таврический сад, сумрачного сейчас кабинета.

— Садись… — указывает отец на стул сбоку его письменного стола. Передо мною… синодального издания Библия.

— Читай!

Со страхом божиим, но без всякой веры в успех, как удается, начинаю по складам одолевать тяжеловесные строки. Сбиваюсь. Со второй ошибки быстро впадающий в раздражение отец лишается самообладания, а я — последней сообразительности. Ошибки растут вровень росту “нетерпячества” учителя. Вслед за ущемлением уха следуют более впечатляющие меры воздействия на повышение моего, вконец подавленного, усердия.

Через несколько минут реву навзрыд.

Появляется мать, молча изымающая меня из кабинета и водворяющая в детскую.

Подошедший вскоре завтрак проходит в молчании. Попытки отца нарушить его не удаются, предлагаемые им разговорные темы остаются без поддержки. Все хмуро расходятся по своим углам. Отец внезапно вспоминает о каком-то деле и уезжает “в город”.

За обедом, по счастью, гости. Это создает беседность, рассеивает тягость утренних настроений.

Должно быть, не без самоочистительного маневра отец заводит разговор о воспитании, а с тем и о наказаниях провинившихся детей. Он смело отстаивает физическую чувствительность наказаний. Мать и гости твердо возражают. Разгорается спор, в который я, надув губы и почти с наслаждением сохраняя оскорбленность, жадно вслушиваюсь.

— Величайший педагог Песталоцци учит, — выдвигает тяжелую артиллерию отец, — что младенцу, укусившему грудь матери, надо сейчас же дать хороший шлепок, дабы его, пусть и бессознательный, поступок навсегда сочетался в его памяти с последовавшим за ним болевым ощущением.

Сыплются протесты, в которых я ничего не понимаю, думая лишь: но ведь я-то сегодня никого не кусал!
Кто-то, не зная о происшедшем у нас утром, строго осуждает необузданную вспыльчивость самого знаменитого швейцарца, щедрого на полновесные плюхи своим воспитанникам. Это сильно снижает непогрешимость выдвинутого отцом авторитета.

Торжествую. Мать, предотвращая дальнейшее развитие прений по достаточно прискучившей с утра теме, отводит разговор в менее извилистое русло. Обед кончается. Все переходят в гостиную.

Победно ликующий, удираю в детскую, благодарно поцеловав руку матери и, как бы в рассеянности, позабыв выполнить это строго неоступное правило в отношении отца.

Кто думает, что дети легко забывают обиды, — тот их не знает.

Скептик по натуре, я плохо верю бесспорности большинства полумладенческих личных “первых воспоминаний”. Больше верю в склонность отдельных лиц щегольнуть или даже поразить ими. Читая их, я “в удивленье онемелом” не один раз смущался смелостью рассказчика и — “не смею следовать за ним” [Строки некогда очень известного и очень нравившегося Лескову стихотворения К. Фофанова, посвященного Л. Толстому.].

Сохраняю убежденность, что их подчас трудно допустимая четкость объясняется необычайною же одаренностью рапсода, сумевшего все сохранить в памяти или же многое — вполне искренно — воссоздать в своем всепостигающем представлении. Удел не взысканных ею — держаться неопровержимого, твердо запечатлевшегося, не стыдясь его незатейливости, обыденности.

Сомнительны и многие так называемые “последние слова” умирающих.

Н. С. Лесков. 1885 г.

Н. С. Лесков. 1885 г.

“Надежда — последняя покидает человека”. А окружающим не открыто — после какого именно слова наступит смерть. Как тут установишь потом, что именно сказано позже всего. Случается, что кто-нибудь и запишет эти “последние слова”. И все-таки в большинстве случаев они потом оказываются, хотя бы и не предумышленно, усугубленными в торжественности и глубине.

А за воспоминания слишком раннего детства очень часто сходят рассказы матерей, бабок, нянек, свыкаясь с которыми, ребенок постепенно приучается принимать их за нечто свое собственное. Не исключается и иное, но для этого нужны уж действительно выходящие из ряду вон события и происшествия.

У меня таких не было. Завидую тем, у кого они были — яркие, нарядные или в самом деле потрясающие.

Не насилуя и не изощряя память, дал то, что было и как было, во всей его будничной подлинности, со всею искренностию до сегодня живого ощущения рассказанного. Я не преувеличиваю: ощущение никогда не притуплялось.

Воспитательные приемы Лескова были пестры и сбивчивы.

В годы моего детства он, по обыкновению многих русских людей тех времен, не без “аффектации” принимал догмы Песталоцци, едва ли проникаясь ими в душе и отнюдь не принося им в жертву родные предания и навыки. Учение ивердорфского апостола о благотворности любви и нравственного воздействия невозбранно уживалось с древлеотечественными заветами.

Мудрено ли, что и Лесков дома забывал, как за десять лет до собственных педагогических опытов в отношении сына, осуждая принудительные мероприятия по обучению детей крестьян и вообще малоимущих родителей, он убежденно завершал свою горячую статью:

“Ему прилично было бы припомнить себе, что человек, выученный чему бы то ни было подневольно, непременно и сам делается в свою очередь приневолителем других и таким образом упрочивает длинную фалангу принудителей, из которых создаются поколения, неспособные к усвоению себе многих гражданских добродетелей, необходимых для благополучия человеческого общества. Как бы ни мягка была вынудительная мера, она все-таки есть мера, неблагоприятная народному счастию, которое никакой комитет не вправе топтать или приносить его в жертву даже такой благородной цели, каково распространение грамотности. Никакая благородная цель не оправдывает мер, противных принципам человеческого счастья, а законная свобода действий всегда и везде почиталась залогом счастья, и ни один народ никогда не благословлял принудителей; а в то же время и все прививаемое насильственно принималось медленно, непрочно и давало плоды нездоровые” [“Как относятся взгляды некоторых просветителей к народному просвещению”. — “Русская речь”, 1861, № 48, 15 июня.]. Концовкой служила собственная переделка последнего куплета стихотворения Д. Д. Минаева “Это ты, весна” [“Искра”, 1861, № 19, 26 мая. ]: Все мерещились мне последние стишки обличительного поэта (к весне), и сдавалось, что они не полны, что к их последнему куплету еще следовало бы приписать:

Подневольное ученье,
“Домострой”, лоза,
Это ты, мое мученье!
Это ты, весна!”

Теперь в библиотеке Лескова непраздно стояла прелюбопытная книжечка не ахти какой давности — “Юности честное зерцало, или показание к житейскому обхождению. Собранное от разных авторов в Санктпитербурхе лета господня 1719 г. иулия 5 дня”.

В ней было много поучительного:

“Любяй своего сына участит ему раны”.

“Студ отцу не наказан сын”.

“Кто тебя наказует, тому благодари”.

“Когда кто своих домашних в страхе содержит, оному благочинно и услужено бывает”

[См.: статью Лескова “Домашняя челядь”. — “Исторические справки по современному вопросу”. — “Новости и биржевая газ.”, 1887, №№ 317, 319, 18, 20 ноября; Собр. соч., т. XXII, 1902–1903.].

По неотступному порядку, все сколько-нибудь заинтересовавшее Лескова в жизни находило себе непременное отражение в его статьях, заметках, произведениях. Не мог остаться обойденным в них и “пенитенциарный” вопрос, по которому сохранились, как всегда, очень неоднородные высказывания.

В самом начале литераторства у него прошла статья с мрачным заглавием — “Торговая кабала” [“Указатель экономический”, 1861, № 221, 12 февр.]. Ей он дал трогательный эпиграф:

Мальчик был он безответный,
Все молчал, молчал;
Все учил его хозяин —
Да и доконал.

А. Комаров.

В много более поздним “Левше” делается полное обиды за своего, русского, сопоставление наших условий обучения с английскими: “работает не с бойлом, а с обучением, и имеет себе понятия” [Собр. соч., т. IV, 1902–1903, с. 135.].

В совсем поздних “Пустоплясах” горестное подтверждение: “Школы нам, братцы, не было! Бойло было, а школы не было” [Там же, т. XXXIII, с. 111.].

В статье с выразительным заглавием “Сентиментальное благочестие”, разбирая благонастроенный, но совершенно нелепый по незнанию русской жизни великосветски-дамский журнальчик “Русский рабочий”, Лесков остается при особом мнении относительно ненаказания детей в гневе и изъясняет его в маленьком трактате:

Екатерина Степановна Бубнова, мать А. Н. Лескова

Екатерина Степановна Бубнова, мать А. Н. Лескова

“Об этом у известных педагогов мнения разнятся, и многие осторожные люди думают, что Песталоцци, не осуждавший иногда наказания дитяти вгоряче, под влиянием оскорбленного им чувства — стало быть, именно в “порыве”, гораздо правее педагогов-резонеров, которые стоят за холодную легальность в системе наказаний. Приведем всем, вероятно, памятный пример из полемики, возникшей по поводу известных “правил” Н. И. Пирогова. Был предложен вопрос: “Что сердобольнее и полезнее выдрать ли с негодованием за ухо мальчика, который украл с дерева вишни, или привязать его к дереву, чтобы он пострадал от унижения, как сознательный преступник, наказываемый беспристрастным законом?” Как ни груб в понятии некоторых наш русский мужик, но он, изловив на бахче ворующего мальчишку, не всегда отпустит его без нравоучения, а иногда стрясет ему вихор, но он, этот грубый мужик, ни за что не привяжет ребенка к столбу с надписью “вор”, как это делают немцы, и не поведет с ярлыком по улице, как это делают иногда англичане. Грубый мужик наш не осрамит мальчонку и даже не вменит его проступка за воровство, а “поучит” его как шалуна за вихор “рукою властною”, “взвошит” и отпустит и простит, сказав: “Это-де дело ребячье”. Пусть посудят господа сентиментальные моралисты “Русского рабочего”: что лучше и добрее?” [“Православное обозрение”, 1876, № 3.]

Евангельское указание не раздражать детей предвзято принимается тут за что-то сентиментально-великосветское или по крайней мере анонимное по своему источнику. Оставляется не раскрытым, чем именно мог “оскорбить” ребенок чье-то чувство и в каких именно случаях “иногда” может находить себе оправдание “наказание дитяти вгоряче” или в “порыве”. Не слишком убедительными остаются и достоинства “взвошивания”, да еще “рукою властною”, “стрясывания вихра” и всего вообще перечня однородных мероприятии.

Кары за неуспеваемость при неумелом обучении грамоте здесь оставляются вне обсуждения.

По собственным показаниям Лескова, сам он одолел грамоту, не испытав в связи с этим никаких горестей, не зная слез, трепета, почти шутя, без чьего-либо понуждения.

Какой убедительный и какой близкий пример! Почему бы его не помнить?

Стариком он заносит в записную книжку:

Водка — дьявол в жидком виде.

Гнев — глупость в горячем виде [ЦГЛА.].

Все это, конечно, было известно и раньше. Однако ничего не изменилось даже и после записи.

Решительный протест матери в конце концов положил предел обучению меня моим отцом. Думаю, что ему это и самому начинало прискучать. Дело шло к весне, лета мои были и в самом деле малы, торопиться было, пожалуй, и не к чему, а досаждений много.

Осенью 1872 года меня отдали в школу нашей знакомой, Е. С. Ивановой.

Бабушка моя, оказывавшая мне, своему единственному внуку, исключительное расположение, озабоченно писала своему сыну по этому поводу: “Дронушку жаль мне, что рано посылаешь его в школу, хотя бы лет 7 начать учить сурьезно, что он еще, крошка, милое дитя мое, так, кажется увез [бы] его от вас и лелеял-лелеял его; но бог делает все по-своему, буду ждать, авось увижу” [Письмо М. П. Лесковой от 31 января 1873 г. — Арх. А. Н. Лескова.].

Опытная, терпеливая и со всеми ровная учительница; вместо мрачной, в кожаном переплете, скучной Библии, чуть что не Часослова или Полусонника, по которому обучался знаменитый Левша, — легонький на вес, во всем понятный и интересный Ушинский; вместо уединенного кабинета, глаз на глаз с взыскательным и нервным отцом, — приветливый светлый класс, однолетки мальчики и девочки все с Фурштатской же улицы, наполовину уже знакомые по Таврическому саду. Веселые “перемены”, шумное возвращение гурьбой, с горничными или гувернантками, домой. Все на людях, на общих и равных правах… А “Детский мир” и “Родное слово” так занимательны, что вечерком, приготовив нетрудные уроки на завтра, забежишь по этим книжечкам еще и вперед!

Старея, вспоминая свое детство и перелистывая творения моего отца, я не раз задумывался над заповедно-удивительными его строками:

“Живите, государи мои, люди русские, в ладу со своею старою сказкою. Чудная вещь старая сказка! Горе тому, у кого ее не будет под старость!” [“Соборяне”, ч. II, гл. 5. Собр. соч., т. II, 1902–1903, с. 34.]

Рабочий кабинет Н. С. Лескова

Рабочий кабинет Н. С. Лескова

“Но что мне, помимо всех шуток, всего милее — это то, что у нас было детство, — была та поэтическая, теплая пора жизни, которой теперь нет у детей, выведенных из вошебного сада фантазии и чуть не с колыбели запертых по отделам “родиноведения” и других мудрых наук” [“Морской капитан с Сухой Недны”. — “Яхта”, 1877, № 2, 3; “Звезда”, 1938, № 6.].

“И теперь это вспоминается мило и живо, как веселая старая сказка, под которую сквозь какую-то теплую дрему свежо и ласково улыбается сердце…” [“Печерские антики”, гл. 16. Собр. соч., т. XXXI, 1902–1903, с. 30.]
Как глубоко почувствовано, с каким мудростию полным предостережением дано почувствовать всем и каждому… [Вспоминается еще одна книжечка из библиотеки Лескова и афоризм в ней: “Детство сон разума, и горе тому, кто лишит ребенка счастливой поэтической и живой поры детства” (Генри Грей Грэхем). Жан-Жак Руссо. Его жизнь, произведения и окружающая среда. М., 1890, с. 168.]

И с болью думалось — как, понимая и чувствуя все это, можно было не щадить “сон разума” ребенка, отнять у него “теплую дрему”, оставить его на весь путь жизни без спасительной сказки детства, без воспоминаний, вызывающих “ласковую улыбку сердца”!

А в Горохове и Панине “сна разума” и “веселых старых сказок” было столько, что до конца трудной жизни могло ласково улыбаться им усталое, но все еще неуемное сердце…

coverЧитать книгу полностью:
Лесков Андрей Николаевич. Жизнь Николая Лескова

 

 

Страница 1 из 3

Работает на WordPress & Автор темы: Anders Norén