У бабы Тани гниют апельсины, если я долго не захожу. Потому что родные к ней не ходят давно, а гостинчик из ветеранских полдников она все равно собирает. Ждет. Дядя Юра говорит, что предательство ближних пережить нельзя, от этого с ума сойти можно. Некоторые сходят. Анечка, когда внучка перестала ее навещать, отказалась разговаривать, Мария Павловна плачет без звонков дочери…
Сестер в пансионате не хватает. Потому, прежде всего, идем к одиноким. И с Таисией Прокофьевной мы бы не познакомились, если б ее супруг не заболел. Виктор Анатольевич всегда приходил к обеду. А накануне предупредил: вынужден лечь в стационар. Как Таисия Прокофьевна воспримет эту информацию? Предугадать ее реакцию сложно – травма головного мозга. Поймет ли?..
В ответ на сообщение слышим немного странную фразу:
— Вы такие интересные люди!
Не поняла? Не поверила? Или это ей неважно?.. Или предполагала, что в следующую минуту откроется дверь и появится Виктор Анатольевич. Озабоченный, обвешанный продуктовыми сумками, он показывает нам вакуумную упаковку семги:
— Посмотрите, пожалуйста, кажется эта рыба недостаточна свежа для Таечки…
Он всегда называл ее так, с первого дня, с начала знакомства. «Таисия», – строго представилась ему хрупкая блондинка в форме младшего лейтенанта. «Таечка», – умилился он и пригласил девушку на танец.
Прежде капитан Курдо отказа не знал. А тут услышал: «Устала», – без тени кокетства. Он в курсе, конечно: девчата из секретной части, расположенной в 13 км от Бадена, идут на танцы пешком, реже добираются попуткой. Но такого простодушия и детской искренности от прекрасной незнакомки офицер не ожидал. Отказ не оскорбил. Доверчивость девушки взывала к его совести. А совесть, как говорят святые отцы, Предтеча любви…
Капитан с готовностью продемонстрировал дружеское понимание, братскую поддержку, отеческую заботу и прочие духовные качества – словом, все лучшее, что имел. А чего не имел, то спешно нарабатывал. Потому что для Таечки он хотел только самого лучшего. Всем влюбленным известно это чувство. Как и то, что подчас легче сорвать с неба звезду для любимой, чем забыть о себе ради ее пользы. Не сразу открываются радость служения ближнему, неисчерпаемость этой радости, и смысл ее, и истина.
Однажды капитан поймал себя на мысли, что танцует недостаточно хорошо для Таечки, застеснялся приобретенной после ранения хромоты и засел бирюком в дальнем углу, наблюдая, как его лучший друг Славка обхаживает лучшую девушку в мире.
Но Таечка профессиональным чутьем разведчицы мгновенно запеленговала его осторожный взгляд, уверенно пробралась сквозь шеренги вояк и села рядом. «Болит? – спросила она про ногу. — Скоро пройдет». Действительно, прошло. И не заметил, как хромота исчезла. Да разве можно было думать о больной ноге, когда рядом Таечка! Они часами гуляли по городу. Романтичнее места тогда не было во всей Европе. Живописный австрийский Баден лежал меж зеленых холмов Венского леса. Знаменитый курорт, где гостили Моцарт, Сальери, Бетховен, Штраус старший, Гайдн… Даже бомбовая атака, предпринятая под занавес военных действий в апреле 1945 года, не уничтожила обаяния этого города.
После победы в нем разместился главный штаб сил союзников: СССР, США, Франции и Великобритании. Капитан Курдо прослужил здесь до 1951 года, Таечка до 52-го. Каждый месяц – торжественная смена караула, парад союзных армий и бал в королевском дворце. А каждую субботу – танцы в советском Доме офицеров. Клуб обустроили в местном казино. Солдатский духовой оркестр играл в залах, сверкающих императорскими зеркалами. Они напоминали Виктору Анатольевичу родную Акуловку – в их небольшом городке под Ленинградом почти во всех домах ставили такие огромные, до потолка, зеркала. Считалось признаком достатка и советского аристократизма.
В 85-м году, когда в супруги Курдо, наконец, получили отдельную двухкомнатную квартиру в Тушино, Виктор Анатольевич украсил интерьер огромным старинным зеркалом. Прошлым летом эта махина свалилась на Таечку. Всю ночь шла операция, трепанация черепа… Страшнее ему не было даже на войне. Командир пулеметной роты, орденоносец, прошедший с первым украинском фронтом до самого Берлина, теперь беспомощный и бессильный ожидал в больничном коридоре. Сожалел, что не научился молиться. Но разве та ночь не была его молитвой?!..
Он вспомнил, как после демобилизации Таечка приехала из своего Мичуринска навестить московскую тетку. Встретилась и с ним. Виктор познакомил ее с мамой. «Славная девушка, – сказала мама и прибавила классическое: – Как порядочный человек, ты должен на ней жениться». Сын парировал тоже классически: «Ты ничего не понимаешь, мы — друзья!..» Разгорячился и засыпал мать аргументами типа: Таечка – «синий чулок» и недотрога, ничего «такого» между ними не было, ну поцеловались пару раз – так то по-дружески, ну приехала она в Москву – так то к тетке…
— К тетке?.. – улыбнулась мама. – Это Таечка сказала или ты сам выдумал?
Как ушатом окатило. А если права мама, не к тетке, а к нему приехала Таечка? Нет, быть того не может! Чтобы такая девушка к нему… Комсомолка, красавица, воплощенный идеал советской молодежи, по-детски доверчивая и по-армейски подтянутая, возвышенно-романтичная и педантично-дисциплинированная… Да таких как Таечка на танец невозможно пригласить, не то что замуж!..
Виктор Анатольевич тряхнул кудрями и как в омут:
— Выходи за меня!…
Таечка не согласилась. Что и следовало ожидать. Но и не отказалась!.. Сказала, если ему важен ответ, пусть приедет за ним к ней в Мичуринск.
Он отправился следом. Тогда же там и сыграли свадьбу. 18 марта, 58 лет назад… Будто вчера. Время странная вещь, как и память…
Многое ушло из сознания, когда Таечка пришла в себя после операции. Мужа узнала сразу. Но войны словно не было: ни службы в контрразведке, ни боевых наград, ни звездочек на погонах. Нет, первую – лейтенантскую – она вспомнила, впрочем, как факт не фронтовой, а семейной биографии.
Это было в том же, 45-м. Наши войска уже возвращались домой. Девчонки из секретной части паковали чемоданы, присматривали заграничные наряды в местных австрийских магазинчиках. Оказалось, у Таечки, скромницы и комсорга, вкус первоклассной модистки! Фронтовые подруги, подражая ей, скупали самые яркие одежды. Но так носить пламенно-красное пальто могла только Таечка!
Неожиданно всему женскому батальону присваивают лейтенантское звание. Демобилизация откладывалась. Чтоб армейские барышни не впали в уныние, им позволили ходить на танцы в Баден. Вот и ходили: 13 км туда и столько же обратно, пешком, босиком, закинув сапоги за спину, Таечка – к своему Курдо, Курдо – к Таечке.
Однажды разминулись. Капитан бросил камешек в окошко общежития – на стук выглянула дежурная, Саша Варфоломеева, и насмешливо ему:
— Опоздал, капитан, ушла Таська!
И почему-то его это сильно задело. С досады пригласил он насмешницу в ресторан. Заказал все меню, на столе места для блюд не хватало. Саша покидала ассортимент в сумку. А в общежитии накрыла девчонкам королевский ужин. Все так и вытаращились. Саша и тут съязвила:
— Ешь Таська, твой Курдо угощает!
Таечка ни словом не обмолвилась об этой сцене капитану, это девчонки ему позже рассказали. А он – нам, много позже, когда супругу поместили в пансионат. Она представилась нам по-детски кротко:
– Таечка. – И добавила: – Кто назовет Таська, с тем разговаривать вообще не стану. – Глянула исподлобья, голова утопала в подушках, кружевной чепчик сбился к носу – точно ребенок.
Странная вещь память. Порой Таечка способна вполне адекватно поддержать беседу, не сразу и поймешь, в какой момент ею утрачивается реальность.
Виктор Анатольевич кутает супругу в домашний плед, сортирует пакеты с провизией, семгу окончательно бракует.
– Почему вы не в больнице, Виктор Анатольевич?!
— Ну вы такие интересные люди… Как можно?.. Я думал речь идет о двух днях, оказалось, надо лечь на две недели! Как можно, чтобы Таечка здесь, а я там две недели? Такие интересные люди…
– Вы такие интересные люди… мы такие интересные люди… – повторяет Таечка, постепенно погружаясь в свое обычное отрешенно-дремотное состояние.
Она часто заговаривается, подолгу пребывает в забытьи. А когда произносит что-то осмысленное, поневоле задумываешься о тайнах человеческого сознания. Оно, лишенное нашей воли, похоже, отсекает все несущественное и хранит лишь самое важное. И тогда открывается, что действительно важно: совесть, любовь, супружество…
Сестра группы милосердия «Преображение»
Папилова Людмила
Январь 2011 года
