Воцерковление — понятие достаточно новое, хотя и имеющее уже свою историю. Если прежде это слово обозначало обряд, следующий за Таинством Крещения, то теперь, говоря «воцерковление», мы имеем в виду процесс — процесс постепенного «врастания» человека в церковную жизнь, претворение его в маленькую, но живую клеточку этого великого организма — Тела Христова, Церкви. Существуют определённые критерии воцерковленности: как часто человек ходит в храм, насколько регулярно он исповедуется и причащается, молится ли он, читает ли духовные книги, а главное — живёт ли по-христиански в своём быту: дома и на работе, каждый день. Но вместе с тем каждый, воцерковляясь, проходит свой собственный, во многом неповторимый путь, совершает свои собственные ошибки, делает свои собственные открытия. И вместе с тем — нуждается в помощи и совете, который даст возможность идти чуть быстрее, избежать — хотя бы отчасти — ошибок, убедиться в правильности открытий.

К кому нам идти?

Когда можно говорить о том, что человек стал церковным? Мне кажется, только начиная с того момента, когда он ощущает себя уже принадлежащим Церкви. Принадлежащим ей в самом глубоком смысле этого слова, когда он чувствует, что стал её частью и уже больше не мыслит своей жизни вне её. Ему может быть непросто в Церкви, ему может не все нравиться в её человеческом, скажем так, элементе, но жить без неё он больше не может. Вы, наверное, помните такой момент в Евангелии от Иоанна, когда Господь говорил с иудеями о Хлебе, сходящем с Небес, то есть о Себе Самом, говорил впервые о будущем Таинстве Евхаристии. И иудеям это учение показалось настолько невероятным, невместимым для их ограниченного человеческого ума, что они стали отходить от Христа. Отошли даже некоторые из учеников, говоря: «Какие странные слова! Кто может это слушать?» (Ин. 6, 60). И тогда Господь спросил Своих ближайших учеников из числа двенадцати, Своих апостолов, не хотят ли и они оставить Его. От лица всех Ему ответил Петр. Он сказал: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Ин. 6, 68).

И вот когда у человека появляется в душе такое отношение к Церкви, то можно сказать, что он ей действительно принадлежит, стал её достоянием.

Однако в то же время и Церковь становится для него «своей», он начинает её воспринимать не просто как место, куда приходит помолиться, а как то, что принадлежит ему. Не одному, конечно, но вместе со всеми теми людьми, которые и составляют её здесь, на земле. То есть, появляется ощущение общности, ощущение того, что существует единое целое, неотъемлемой, природной частью которого ты являешься.

Но, конечно, при этом можно говорить о разной степени воцерковленности, о различной глубине церковного сознания человека.

Вхождение в церковную жизнь

Как же происходит самый процесс вхождения в церковную жизнь? Первый этап соприкосновения с церковной жизнью известен всем. Это время, когда человек только заходит в храм, чтобы поставить свечу, помолиться перед той или иной иконой, зачастую даже не зная толком, кто на ней изображён. Просто человек нуждается в помощи и за этой помощью приходит в храм, поскольку больше ему идти уже некуда. Это ещё во многом корыстный или, если сказать мягче, прагматический подход к области духовного. Хотя и здесь проявляются различия в человеческом устроении: кто-то относится к походу в храм как к некой формальной процедуре, которую он торопится как можно скорее завершить. А кто-то постепенно начинает понимать, что такое молитва. И как следствие, приходит в храм уже не только потому, что случилась какая-то беда или, скажем, надвигается экзаменационная сессия, но и просто потому, что ему хорошо здесь побыть наедине с Богом и наедине с самим собой.

Следующий этап — когда человек начинает понимать, что здесь, в Церкви, течёт какая-то своя, не бросающаяся, может быть, сразу в глаза жизнь. Понемногу у него начинает появляться к ней интерес: а что это за жизнь, в чем она заключается, какой в ней смысл? И это уже, безусловно, шаг вперёд на пути к Богу. Потому что многие, и осознавая наличие этой жизни, совершенно не испытывают желания быть к ней причастными. Они так и говорят о жизни Церкви: «это их жизнь».

Однако человек глубокий, не поверхностный, со временем обязательно начинает испытывать желание если и не приблизиться к жизни Церкви, то, по крайней мере, её понять. Он начинает приходить в храм чаще, регулярнее, бывает здесь уже не только в промежутке между богослужениями, но и на самих богослужениях. Но, несмотря на это, остаётся риск не разобраться до конца в происходящем в храме. И можно видеть, что очень многие люди так вот никак и не разберутся. А причина этого очень проста: узнать и понять церковную жизнь можно только изнутри, являясь её частью.

Возможность быть с Богом

Безусловно, центром, стержнем церковной жизни является богослужение. И потому естественно, что именно через участие в нем, через молитву за богослужением человек входит в эту жизнь.

Вначале знакомство с богослужебной жизнью носит характер знакомства естественного, спонтанного — так знакомится с водой человек, который в неё вошёл: он узнает, что она мокрая, что она холодная или тёплая и т. п. Что требуется на этом этапе по преимуществу? Наверное, умение быть неравнодушным, заинтересованным. И как следствие — вслушиваться, вдумываться в то, что на службе читается и поётся.

У святых отцов человек, в отличие от прочих живых существ, именуется существом «словесным», то есть разумным. Слово является носителем смысла. И если мы хотим понять, что происходит в Церкви, то необходимо быть внимательными к слову. Не только к слову проповедника, стоящего на амвоне, но — и даже в первую очередь — и к словам тех песнопений и молитвословий, из которых состоит богослужение. Посредством их человек может понять для себя, по большому счету, все, через богослужебные тексты раскрывается и нравственное учение Церкви, и её богословие, и, если угодно, её мистика — как таинственное общение человеческой души с Богом.

Внимание к слову — это и есть настоящая молитва, которая без внимания невозможна.

Наверное, практически каждый человек, бывавший, а тем более регулярно бывающий в храме, переживал во время богослужения те особые состояния, которые могли дать ему реальное понимание того, что здесь он соприкасается с иной, не земной, а небесной жизнью, с миром не материальным, а духовным.

Но есть некоторое различие в том, как человек к этому состоянию восходил. Бывает и так, и даже часто бывает, что человек приобретает первый опыт соприкосновения с Божественной жизнью в то время, когда в храме он подобен ребёнку, ещё не научившемуся ни говорить, ни понимать речи других людей. Это действует Сам Господь, Его благодать утешает, радует сердце нового младенца во Христе и в жизни церковной — младенца, у которого, может, и у самого уже есть дети. Это всегда происходит неожиданно и почти не зависит от усилий самого человека.

Бывает и по-другому. Человек вслушивается в текст молитвословий, и неожиданно ему открывается смысл — пропетой стихиры или фразы из неё, или всего лишь одного слова. Причём, этот смысл открывается не просто его рассудку, но и его сердцу. И в этот момент он чувствует себя так, как чувствовала кровоточивая, когда прикоснулась к краю ризы Христовой. Только это прикосновение не рук, а сердца, которое оживает, точнее, живёт в эти мгновения подлинной жизнью, той, для которой мы созданы.

Поэтому можно сказать, что понимание смысла богослужения — очень важная составляющая правильного вхождения человека в церковную жизнь. Что главное в Церкви? — То, что она даёт человеку возможность быть с Богом, это лествица Иакова (Быт. 28, 10—22), по которой совершается восхождение от земли на Небо. И церковные богослужения становятся для нас как бы ступеньками этой удивительной лестницы, постепенно возводящими нас выше и выше. Или, иначе, позволяющими нам спуститься как можно глубже в собственное сердце, в свою тайную клеть, потому что именно там, по слову преподобного Исаака Сирина, и находится дивная клеть небесная. Там происходит и наша встреча с Богом.

Незнакомый знакомый язык

Что нужно для того, чтобы научиться понимать богослужение?

Прежде всего, как мы сказали, внимание, интерес, отношение к нему как к самому главному, что происходит в храме. Кстати, когда человек вслушивается в пение и чтение по-настоящему, он начинает понимать, какой же неправдой является утверждение о том, что церковнославянский язык непонятен большинству приходящих в Церковь. Наоборот, ведь основная масса слов в нем знакома каждому из нас. А многие незнакомые слова становятся понятными благодаря тому, что мы логически мыслим, и сама логика подсказывает нам их значение.

Хотя, конечно, есть слова, понять которые так сходу не получается. Но это должно только придавать процессу узнавания дополнительную остроту и интерес. И нужно просто взять в руки церковнославянский словарь, чтобы сделать поразительные открытия, узнав, например, что слово «оправдания», — помните, мы просим Господа научить нас «оправданиям Своим», — означает на самом деле «повеления». А слово «глумляхся» означает «размышлял». А «наглая смерть», от которой мы просим нас избавить, — это скорая, нечаянная, неожиданная смерть.

Сегодня немало уже вышло таких словарей, есть «Полный церковнославянский словарь» протоиерея Григория Дьяченко, есть замечательная «Учебная псалтирь» с переводом с церковнославянского на русский и целый ряд других изданий. Причём, найти их можно не только в магазинах и библиотеках, но даже и в Интернете.

В молитве однообразия не бывает

Но перед значением иных слов или молитв мы все равно будем стоять, словно перед стеной, пока нам не поможет понять их наша собственная жизнь — жизнь реальная, внешняя. И вместе с тем жизнь внутренняя, в том числе и молитвенная. Вообще молитва домашняя, частная — одно из лучших средств к пониманию храмового богослужения. И не только потому, что в ней человек больше располагает собой и своим временем и может разобраться в том, что ему ещё не ясно. В молитве домашней у нас есть время и свобода и для другого: для того, чтобы остановиться на том, что коснулось нашего сердца, вызвало его сочувствие, есть возможность молиться более сосредоточенно, осознанно, даже — творчески. И этот опыт молитвы, постепенно приобретаемый нами, помогает потом в храме. И человеку, который не просто присутствует на службе, а молится на ней, она уже не кажется однообразной, потому что на одни и те же слова сердце его будет откликаться каждый раз по-иному.

Важно понять систему

Есть ещё один важный момент в понимании богослужения. Человеку свойственно во всем искать какую-то определённую логику, систему. Когда она найдена, все становится значительно проще. И в богослужении, которое от начала и до конца подчинено очень строгой и очень стройной логике, тоже нужно найти эту самую систему. Здесь тоже можно выделить два способа её выявления для себя и последующего познания. Первый — естественный, более простой, не требующий дополнительных усилий. Если человек ходит в храм регулярно, он начинает видеть, что определённые моменты в богослужении регулярно повторяются, причём, не только каждое воскресенье или праздник, но и каждый день. А другие, наоборот, варьируются, то появляются, то исчезают. И потом человек начинает понимать, что все это, конечно же, не случайно происходит, что все это имеет какое-то объяснение.

Это самое время для того, чтобы взять в руки литературу, объясняющую богослужебный устав, и попытаться разобраться в ней. Есть такая книга — Типикон, это тот Устав, по которому живёт сегодня Церковь, точнее, тот идеальный Устав, на который при всех отступлениях от него мы сегодня все же ориентируемся. С ним трудно разобраться сразу. Но есть, скажем, Толковый Типикон Скабаллановича. И это не просто нужная книга, это книга ещё и очень интересная, рассказывающая историю происхождения тех или иных элементов богослужения, их объясняющая.

И есть ещё пособия по изучению Устава. Тоже есть сложные, предназначенные для его детального разбора, необходимые уставщику на клиросе, который составляет богослужебное последование на текущий день. Это, например, известное пособие Розанова. А есть более простые, доступные книги: Субботина, Никольского. С них лучше всего и начинать.

Додуматься трудно, прочитать можно

Но богослужение — это не только определённая последовательность песнопений, молитвословий, действий священника и диакона. Это ещё и очень глубокая символика, изначально присущая ему. Что, например, означает каждение, кроме того, что в момент его совершения храм наполняется благоуханием ладана? Это образ Духа Святого, действующего в Церкви, и в то же время — образ молитвы, восходящей, как сказано в Апокалипсисе, к небу, словно фимиам.

Или что значит такая маловажная деталь на подризнике священника, как бахрома внизу, почему без неё его нельзя шить? Это — ангельское оперение. И орарь диакона — в какие-то моменты он становится крылом, которым он, подобно шестокрылатым серафимам, закрывает глаза, не могущие взирать на Божественную славу.

До всего этого сам навряд ли додумаешься. Но об этом тоже можно прочитать в книгах по литургике, науке о богослужении. Из наиболее простых и, если можно так сказать, базовых нужно назвать, наверное, две. Это «Новая скрижаль» епископа Нижегородского и Арзамасского Вениамина и творения святителя Симеона Солунского. Понимание символической стороны богослужения сделает наше восприятие его более полным и глубоким.

Церковные песнотворцы

Интересно узнать и о людях, которыми богослужебные тексты были написаны — ведь интересно нам бывает знать, кому принадлежит понравившаяся нам картина или задевшая за живое музыка. Тем более интересно это в данном случае, потому что великих гимнографов меньше, чем великих писателей, музыкантов и живописцев.

В каждом богослужении обязательно присутствуют псалмы — и полностью, и в отдельных стихах своих. И, конечно, трудно понять их, не зная ничего об их авторе, царе и пророке Давиде, о его битве против Голиафа, о его преследовании Саулом, о непонимании жены, о его падении, когда, подчинившись слепой страсти, он не только совершает прелюбодеяние, но и посылает мужа своей возлюбленной на верную смерть.

Есть Великий покаянный канон, самое, пожалуй, удивительное, самое, действительно, великое творение церковной гимнографии. И нельзя не знать ничего о его творце, святителе Андрее, епископе Критском.

А как по-настоящему, до конца понять замечательную стихиру, которая поётся в среду Страстной седмицы: «Господи, яже во многия грехи впадшая жена…», если ничего не знать об её авторе? В ней говорится о женщине-блуднице, помазавшей ноги Спасителя миром. Но написала её монахиня, инокиня Кассия, несостоявшаяся византийская императрица, отвергнутая за свою мудрость невеста императора Феофила. И что, какой жизненный и духовный опыт положен был ею в основу этого глубочайшего песнопения — об этом стоит задуматься.

И многое другое есть, что тоже нужно и важно было бы узнать. И тут тоже на помощь приходят книги. Например, «Гимнография и эортология» архимандрита Киприана Керна. Название кажется сложным, но книга небольшая и читается легко. Или ещё один, ещё более близкий к нам по времени труд, оставленный недавно почившей схимонахиней Игнатией: «Церковные песнотворцы».

Откровение Царствия Божия

Но богослужение Православной Церкви не только имеет свою историю, не только обладает глубоким символизмом, оно ещё и глубоко мистично. Храм — место, где Небо соприкасается с землёй, это откровение Царствия Божия на земле. В нем незримо присутствуют небесные силы, в него спускаются к нам из горнего мира святые, которых мы видим изображёнными на иконах, память которых мы совершаем, те, кого мы призываем здесь в молитве. Это поле совершенно особого действия Божественной благодати. Что происходит во время Великого входа на литургии, что происходит, когда хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Христовы, когда они преподаются верующим? — Некоторые святые видели это, видел это составитель литургии святитель Иоанн Златоуст, как свидетельствует об этом в одном из своих писем его пламенный почитатель преподобный Нил Синайский. Видел это и бывший некогда великим грешником и ставший великим праведником святой Нифонт, епископ Кипрский. Видели и другие святые, и свидетельство об этом дошло до нас в их творениях, в житиях, которые повествуют о них.

Хорошо прочитать об этом. Но очень много значит в это верить. Помнить, что, войдя в храм, мы действительно оказываемся на Небе, действительно вступаем в то, что принадлежит Небесному Царствию. Хотя бы это и был самый скромный храм, даже убогий. Хотя бы и был он наполнен грешными людьми, и самыми грешными из них были бы мы сами, все равно это так. Дай Бог это чувствовать и нам. Чувствовать и переживать то, что переживал архимандрит Павел (Груздев), когда после освящения Даров опускался на колени и тихо говорил: «Господи, Ты снова с нами».

Ковчег спасения

И есть ещё один аспект богослужения, о котором я также хотел бы сегодня сказать, который очень важен для понимания церковной жизни. Это то единство, возможность которого и заключается, и даже без нашей порой воли реализуется в богослужении. В творениях святых отцов Церковь нередко сравнивается с кораблём или же с ковчегом спасения. Это очень глубокий, очень хорошо помогающий проникнуть в сущность того, что есть Церковь, образ. По крайней мере, в то, что касается людей, которые в Церковь входят.

Если иметь живое воображение, то, наверное, нетрудно представить, что чувствовало семейство Ноя в ковчеге. Весь мир затоплен водой, все, кроме них, погибли, волны вздымаются до небес, грозя захлестнуть и это последнее прибежище последних людей на земле. Нигде не видно ни островка суши. И остаётся только ковчег, шум волн, ударяющих в него, завывания ветра и люди, тесно прижавшиеся друг к другу, отогревающие один другого своим теплом. Им не за что бороться, не из-за чего соперничать. У них одно желание и одна цель: спастись, дожить до того мгновения, когда потоп прекратится, когда снова можно будет ступить на землю.

Это, если хотите, идеальная картина того, что должно быть в Церкви, в духовном, конечно, смысле. И если это далеко не всегда так, то тем не менее так может быть, и только это правильно, к этому мы должны стремиться.

И то же можно сказать об образе корабля. В древности — вы, наверное, знаете — корабль несли по морю не только паруса. Множество гребцов, их слаженные, чёткие движения заставляли его бежать по волнам. И отцы потому нередко говорят, что молитва уединённая — плавание, в которое человек пускается на небольшой лодочке по бескрайнему морю. А молитва церковная — плавание, совершающееся в корабле. Здесь, если кто-то изнеможет, потеряет силы, то может отдохнуть, придти в себя, потому что его выручат те, кто вместе с ним находится на скамье гребца. В храме молитва каждого распространяется на всех и, наоборот, молитва общая покрывает каждого человека.

И это не только в пределах какого-то конкретного прихода, это — в масштабе всей Церкви, потому что за каждым богослужением мы молимся обо всех своих братиях и сёстрах во Христе, какие только есть во всем мире. И все они также молятся за нас.

Это надо глубоко понять, точнее — почувствовать, пережить. Помнить об этом не только в тот момент, когда мы оказываемся в храме, а стараться удерживать это в памяти и в чувстве сердца на протяжении всей своей жизни. Это и будет значить, что мы действительно пребываем в Церкви, ощущаем себя частью этого великого целого, частью органической и неотторжимой.