5 мая 2015 года решением Священного Синода Русской Православной Церкви был утверждён документ «О христианском погребении усопших». Архимандрит Савва (Тутунов), прокомментировал принятый документ в беседе с ответственным секретарем Журнала Московской Патриархии Сергеем Чапниным
— Ваше Высокопреподобие, принятый Синодом документ удивляет своей краткостью — всего полторы страницы, в то время как тема погребальных практик всегда очень обширная и вызывает множество вопросов как у мирян, так и духовенства. С чем связано, что у документа такое общее название — «О христианском погребении усопших», а рассматриваются буквально два-три конкретных вопроса?
— Первый список тем для рассмотрения комиссиями Межсоборного присутствия был сформирован пять лет назад. Тогда канонической комиссии было поручено рассмотреть конкретный вопрос о кремации. Комиссия работала над ним очень долго. Были разные точки зрения и даже разногласия: нужно или нет поднимать эту тему? Говорилось, в частности, о том, что она актуальна для наших приходов в странах Запада. Так родилась та часть документа, в которой речь идет о кремации. Однако в своей работе комиссия вышла за рамки заданной темы и затронула еще одну — заочного отпевания — первоначально в связи с кремацией. Но затем тема была расширена, потому что проблемы, связанные с заочным отпеванием, кремацией не ограничиваются.
Так возник документ, который первоначально должен был быть посвящен исключительно теме сожжения тел усопших: насколько это допустимо, в каких случаях допустимо и так далее. Но в итоге родился документ более широкий, и он получил новое название. Конечно, название шире, чем документ. Мне кажется, что со временем к теме поминовения усопших можно будет вернуться и разработать другие аспекты, как это случилось с документом о расторжении брака. Комиссия до сих пор работает с этим документом, и связано это вот с чем: когда документ был запущен в публичную дискуссию, выявилось, что возникает очень много вопросов по венчанию и расторжению брака, которые выходили далеко за рамки первоначальной темы (критерии бракорасторжения, совершение вторых браков). Документ был возвращен на доработку в комиссию, сейчас готовится пространный документ, связанный с тематикой брака. Я привожу этот пример, чтобы показать: если возникает оживленная публичная реакция на проект документа, то он может быть существенно расширен. Если же реакции нет, то он может остаться в рамках первоначальной темы. Так отреагировала Церковь на эти два документа: один решили существенно доработать, а второй — оставить в краткой редакции.
— С чем были связаны дискуссии о целесообразности или нецелесообразности документов по кремации, какие были аргументы?
— Среди тех, кто говорил о нецелесообразности, главный аргумент был простой: нет сегодня такой актуальной и животрепещущей для Церкви темы, как вопрос кремации. Комиссия же согласилась с другим подходом.
— Обратимся к документу. В нем говорится о захоронении как о норме христианского погребения, но, с другой стороны, используется далеко не всем понятная формула: Церковь считает кремацию явлением нежелательным и не одобряет ее. Можно ли считать эту формулировку мягкой? Насколько жестким является список исключений? Остается ли здесь возможность для пастыря самостоятельно принимать решения?
— При всей мягкости этой формулировки список причин для кремации, предусмотренных в документе, ограничен. Упор делается на выражение: «Когда такое погребение [в земле] <…> невозможно по иным объективным причинам». И всё же, когда речь идет именно о «невозможности», это очень сильно ограничивает. Однако в любом случае решение всегда будет принимать священник, который совершает отпевание. Документ не предусматривает необходимости брать разрешение у архиерея. Мы понимаем, что с практической точки зрения это слишком сложно.
Важно, чтобы священник поступал по совести и люди, которые будут приходить, тоже поступали по совести. Когда шла публичная дискуссия по поводу статьи (по-моему, мы об этом говорили в редакционной комиссии), речь шла о том, что в больших городах для некоторых людей иная форма погребения, кроме кремации, невозможна по финансовым причинам. Да, это нужно учитывать. Речь ведь может идти не о том, что люди не хотят предпринять финансовые усилия и заплатить за погребение в земле, а именно о том, что для них это невозможно, что у них объективно нет этих денег. Понятие «невозможно» апеллирует в том числе к совести. Этот принцип действует в отношении многих церковных установлений. Человек поступает по совести, невозможно регламентировать до мелочей любое действие внутри Церкви. Сказать и показать, как надо, — да. Задать вопрос и запретить, если человек откровенно противится, — да. А как можно доказать искренность? Помните, как недавно на епархиальном собрании Святейший Патриарх ответил на возникающий у священников вопрос, можно ли причащать человека, если тот говорит, что исповедовался в другом храме. Дескать: «А как доказать?» Что сказал Святейший? «Ничего доказывать не надо — передайте на Суд Божий. Разве можем доказать глубину раскаяния даже на той исповеди, которую сами принимаем? Не можем. Мы обращаемся со словами к кающемуся, что перед образом Христа Спасителя он должен сказать и не скрывать ничего, но никто из нас не имеет 100% уверенности, что всё так и происходит. Поэтому никаких доказательств не нужно». Вот так во всем. Если на вопрос священника — почему предали родственника кремации — человек отвечает, что «небогаты, денег не было»,у него что, налоговую декларацию запрашивать?
— Давайте рассмотрим конкретные примеры. Все они взяты из жизни — наша редакция получила их от своих читателей. Первый пример: престарелая мать приехала к дочери за границу и там скончалась. Консульство не дает справку о смерти без предъявления справки о кремации.
— Здесь всё очевидно: речь идет именно о невозможности поступить иначе.
— Второй пример, видимо, более сложный. Умирает человек, есть семейное захоронение на старом московском кладбище. Поскольку место старое и захоронений много, 15 лет со дня последнего не истекло, возникает дилемма: да, можно похоронить тело на новом участке, но в завещании сказано: захоронить в родовой могиле. А там тело хоронить нельзя, только урну. Как священнику поступить в этой ситуации?
— Здесь нельзя говорить о невозможности захоронения в земле, возможность такая есть. Этот документ подчеркивает, что Церковь всегда относилась к такой форме как к предпочтительной. Что даст захоронение в единой родовой могиле? Это, скорее, относится к области эмоций. Эти эмоции понятны, они очень сильные, особенно в момент кончины. Священник призван рассмотреть эту ситуацию. Если люди совершенно не церковные, не понимают другого отношения, наверное, должен быть определенный пастырский подход. Но и тут поговорить с ними, объяснить традицию в отношении тел усопших все-таки как-то можно и нужно. Позиция Церкви такова, что, если есть возможность похоронить в земле, это будет правильно.
— Нет ли противоречия в таком подходе, если выше в документе приводится цитата из Минунция Феликса о том, что «мы не боимся никакого ущерба» при любом захоронении. Почему же тогда возникает такая достаточно жесткая норма?
— Есть и вторая часть цитаты о том, чего «мы придерживаемся». В этой фразе можно акцентировать разные части: либо то, что это предпочтение, либо то, чего «мы придерживаемся». Священный Синод сделал ударение на слово «придерживаемся». Это означает довольно жесткое соблюдение этой традиции. Это не просто «можно так, а можно и эдак»: мы поступаем определенным образом, но если по объективным причинам случилось по-другому, то ничего страшного. И ведь Священный Синод не просто вдруг выразил такую позицию. Документ рассматривался публично, на него получены отзывы от епископата, то есть он прошел горнило обсуждения в церковной среде.
— Есть очень много людей, которые не считают выбор между погребением и кремацией религиозным. Если родственнику всё равно — кремировать или хоронить, как в этой ситуации найти аргументы в пользу погребения? Эту задачу документ не решает. Может быть, это можно сделать в формате комментария к документу?
— Это связано с краткостью документа. Недавно был принят документ «Об участии верных в Евхаристии». Первоначально в нем тоже не было исторической и богословской мотивировочной части. Потом она появилась в документе, и при ее создании использовались тексты, предложенные участниками публичной дискуссии. В итоге документ получился более пространным. Второй абзац указывает на библейские и исторические свидетельства.
— Еще один пример — Майя Плисецкая. В завещании она написала, что после кремации просит развеять свой прах над Россией. Как в подобных случаях действовать священнику?
— Лично я полагаю, что при всем уважении к ее творчеству, если бы документ Священного Синода был доведен до сведения прихожан до ее смерти, следовало бы отказать в отпевании. На мой взгляд, несмотря на ее пожелание, родственники и сейчас могут принять иное решение. Какие могут быть причины невозможности погребения тела данного конкретного человека в земле? Более того, если она считала себя членом Церкви (мне про это ничего не известно) и если бы кто-то вовремя довел до ее сведения традицию Церкви, ее решение могло бы быть другим.
— Один вопрос, затронутый в документе, вызвал недоумение у мирян. Речь идет о практике «выдачи земли» и разрешительной молитвы. Конечно, духовенство прекрасно понимает, о чем здесь идет речь, но для большинства мирян эта фраза — загадка.
— Эта практика связана с тем, как сейчас происходят так называемые заочные отпевания. Заочными они называются потому, что на них не присутствует ни покойник, ни его родственники, хотя я думаю, что изначально имелось в виду отсутствие только усопшего. Сейчас практика такова, по крайней мере в больших городах, что родственники, соседи или благочестивые друзья покойников приходят в храм и говорят: у нас умер сродник, мы его погребаем там-то, и это далеко. Или даже так: есть неверующие родственники, которые погребают там-то и не хотят слышать о каких-либо «религиозных обрядах», а мы просим, чтобы о нем была совершена поминальная служба, «отпев», как сейчас часто в простонародье говорят.
Выглядит это следующим образом: люди приходят к свечному ящику и говорят свечнице, что оставят пожертвование, а взамен просят записать имя, выдать им земельку и разрешительную молитву. И практика такова, что им выдается какая-то земелька, которая была как-то освящена, и текст разрешительной молитвы. Что они с этим делают потом, мне неизвестно, но, насколько я понимаю, либо они сыплют в могилу эту землю, либо кладут молитву тоже в землю. А в храме на ближайшем очном отпевании в молитвословия включается имя этого заочно отпеваемого. Такова сегодня практика.
Эта тема была затронута в связи с темой кремации. Поскольку кремация допускается в некоторых ситуациях, как отпевать? Очевидно, что заочно. Отсюда комиссия перешла к обсуждению практики заочного отпевания, может быть, немного искусственно связав в одном документе две темы.
Было подчеркнуто, что заочное отпевание должно происходить именно как отпевание, то есть люди — родственники, друзья — должны прийти в храм, и в отсутствие гроба совершается полноценный чин отпевания их близкого, кроме стихиры на целование усопшего. Иные практики недопустимы.
— Возможно ли отпевание и перед кремацией?
— Да, вполне, если обстоятельства исключают возможность традиционного захоронения.
— В связи с таким жестким отношением к кремации уместно спросить: сохранится ли практика отпевания в крематориях?
— С отпеванием в моргах и крематориях ситуация вообще печальна. Во многих случаях такие отпевания там совершают мошенники. Буквально неделю назад мне рассказали вопиющий случай, когда некие люди пришли отпевать своего сродника в крематории или в морге. Некто, одетый в рясу и с крестом, подошел и говорит: «Давайте отпевать». Затем спрашивает про покойника: «А он вообще верующий был?» Родственники отвечают: «Да, но в храм не ходил». «О, значит, дороже. Молитва сложнее!» — заявил псевдобатюшка, а затем спросил: «А вы-то верующие?» Те ответили, что не очень… В итоге тот выкатил значительную сумму за особую сложность молитвы. Потом выяснилось, что это был самозванец. Увы, в крематориях и моргах продолжают действовать ряженые псевдосвященники. Но если вернуться к вопросу, то, если кремация в данном конкретном случае допускается, препятствий для отпевания в крематории нет. Хотя лучше все-таки в храме.
— Когда речь идет о том, что священник должен принять решение по совести, то оно может быть и довольно жестким. В некоторых случаях, если родственники не знают церковных установлений, решение священника может быть расценено как обида или оскорбление. Избежать этого можно в том случае, когда священник знает семью, знает обстоятельства их жизни, другими словами, когда он отпевает своих прихожан. Связан ли этот документ с проблемами развития приходской жизни?
— Да, конечно. Тот же самый вопрос встает при совершении венчания и крещения. Именно поэтому перед крещением совершаются огласительные беседы. Во многих случаях священники стараются проводить беседы и перед венчанием.
Что касается темы общины в целом, то о ней много говорит Святейший Патриарх Кирилл. В прошлом году на Высшем церковном совете шла речь об общине, потом Синод принял решение по вопросу о границах приходов. Если изучить это определение, то его главная тема — создание общины. Затем важные слова об общине были сказаны Святейшим Патриархом на епархиальном собрании, на Архиерейском совещании. Документ о Евхаристии ведь тоже говорит о том, что должно быть средоточием жизни общины.
Комиссия Межсоборного присутствия по вопросам церковного управления и механизмов осуществления соборности в Церкви сейчас работает над документом о членстве в приходской общине, роли приходского собрания и так далее. В ряде епархий проходят конференции на тему приходской общины. Но думаю, что ей еще нужно «пожить», «подбродить».
Журнал Московской Патриархии/6 2015 (http://www.jmp.ru/)
Читать текст документа:
«О христианском погребении усопших»
