Несколько лет назад в редакцию журнала «Фома» пришла от читательницы взволнованное письмо. Его суть сводится к вопросу: «Зачем нужна исповедь?» Ответ протоиерея Артемия Владимирова, настоятеля храма Всех святых, был напечатан в ближайшем номере.
Проходит время, но этот вопрос продолжает волновать людей, стоящих на пороге храма…
«Здравствуйте!
Никогда в жизни еще я не писала ни в какие журналы. Но заели меня сомнения по одному поводу, а вы ведь для сомневающихся. Так что предлагаю обмен: я вам рассказываю свои проблемы, честно и без прикрас, вы мне помогаете в них разобраться, добросовестно и без лишней заумности.
Краткая суть такова: с одной стороны, я хочу пойти в церковь и исповедаться; с другой стороны — я не хочу идти в церковь и исповедоваться.
Крестившись три года назад, я посчитала свои обязанности по отношению к Церкви выполненными. Далее, мне казалось, Церковь сама должны делать шаги навстречу, заинтересовать, привлечь меня. А если это ей не нужно, то я могу верить в Бога и без ее помощи. Вот так и получилось, что все это время моя вера состояла в обсуждении и осуждении церковных порядков и начинаний, поведения священников и простых верующих. В итоге за три года во мне ничего не изменилось, не приобрела я никаких добродетелей, лишь зарекомендовала себя злобной ругательницей. А ведь большинство знакомых именно из моих слов, из моего поведения составляют представление о Церкви.
Стыдно, но судить о внутрицерковной жизни я берусь, даже ни разу не приступив ни к одному таинству. Именно поэтому я совершенно сознательно, даже прагматично, хочу пойти на исповедь, ведь, насколько я понимаю, без очищения от грехов невозможна истинная жизнь христианина в вере. Не подумайте, что я пытаюсь получить новый повод для критики, мне абсолютно искренне хочется разобраться, понять, почувствовать смысл этого таинства для души человека. Видимо, именно здесь и кроются причины моего «НЕ ХОЧУ»: на первом месте все-таки не стремление снять грехи с души, признаться в своих недостатках, а желание логически доказать необходимость таинства. Но можно ли к таинству приступать, не осознавая его смысла, не принимая его формы?
Пытаюсь разобраться сама. Беру брошюру «В помощь кающемуся» со списком возможных грехов. Читаю и чувствую, как нарастает раздражение: ну, а это-то почему грехом считается, я не согласна. И так по поводу очень многих пунктов списка. Хочется отбросить книжку и вывести заключение: нет, к этим фанатикам я не пойду. Потом раздражение утихает, но вопросы остаются. Что же все-таки делать с грехами, которые таковыми не считаешь? Исповедовать их, потому что так надо? Ждать, пока придет осознание греховности? А, может, не все, что написано в книжках, воспринимать как истину в последней инстанции?
Ну допустим, к исповеди я подготовилась, черный список проступков составила. А дальше? Дальше я должна покаяться перед Богом. Так при чем же здесь священник, зачем этот свидетель нужен? Откуда вообще взялась такая форма обряда? Это должно быть очень серьезно обосновано: ведь, если смотреть реально, большинство проблем с исповедью возникает именно из-за того, что ее принимает священник.
Храмов пока открыто мало, священнослужителей не хватает, а верующих относительно много. Вот и возникают какие-то огромные очереди на исповедь.
Что думает человек, стоя в такой очереди, особенно если он пришел впервые. Чаще всего он хочет, чтобы это испытание скорей закончилось, ему кажется, что он тут никому не нужен. В лучшем случае, человеку становится неудобно загружать и так уставшего батюшку, и уж меньше всего пришедший на исповедь способен сохранять покаянный настрой. Многие уходят, так и не дождавшись очереди.
Конечно, ряды священников постепенно пополняются, но в основном, молодыми батюшками. А к вере сейчас приходит большое число людей отнюдь не младенческого возраста. Психологически такому человеку очень трудно исповедаться священнику, который ему в сыновья годится. Многим просто жизненно необходимо, чтобы их не только выслушали и отпустили грехи. Часто нужен серьезный совет опытного батюшки, человека, к которому ты дорог и интересен. Но таких вообще единицы, к ним и вовсе не пробиться.
Здесь у меня возникает противоречие: сначала я говорю, что священники при исповеди не нужны, а потом — что они жизненно необходимы. Но я же предупреждала, что вся в сомнениях, и разобраться не могу. Есть и еще «но». Одно из них касается тайны исповеди. Может быть, это грубо, но все-таки, есть ли какие-нибудь гарантии того, что служители церкви действительно никому ничего не рассказывают? Я говорю вовсе не о правоохранительных органах. У нас рядом с домом довольно крупный храм, в нем служат четыре священника. Иногда в моем воображении возникает такая картинка: закончился их «рабочий день», собираются они вчетвером за столом и начинают друг другу рассказывать: «А вот у меня сегодня одна на исповеди…» Пусть они и не называют имени, но все равно очень неприятно. А может быть, так не бывает?
Под конец хочу сказать, что недавно попробовала-таки пойти на исповедь. В нашем храме встала в очередь. Когда подошла к седому, невысокого роста батюшке, совсем не знала, что говорить. Он сам сказал: «А ты, ведь, милая, совсем не готова. Подумай еще, поспрашивай и тогда приходи». Вот я и спрашиваю. Хочу опять к тому священнику пойти, только готовая.
С уважением,
Маргарита Вячеславовна, учитель биологии.
P. S. Если будете мое письмо публиковать в качестве вопросов, можете редактировать, как вам нужно.»
Внимательно прочитав это письмо, чувствуешь душу глубокую, серьезную, пытающуюся добраться до сути в таком тонком деле, как исповедь. Одновременно осознаешь, что эта добрая, хорошая душа, принимая Крещение, не встретила внимательного пастыря, который должен был бы своим словом просветить оглашенную и тотчас по совершению таинства явиться ее духовным наставником. К сожалению, сейчас в большинстве случаев так и происходит.
Искренне ищущий человек принимает таинство Крещения, в глубине души верует, что совершается с ним великое событие. Душа делает шаг, переходя рубикон, водораздел. Новокрещеный вступает в Церковь, но своего места в ее лоне он еще не обретает. Привившись, словно веточка, к дереву Церкви, он не умеет еще питаться теми благодатными соками, которые оживотворяют весь ствол. Подобно новорожденному младенцу, новокрещеный ищет материнской груди, ибо в ней и через нее даруется жизнь. Но, не будучи научен, чувствует себя беспомощным. Его душа пребывает в борении, осознавая внутри себя недостаток истинной жизни, но отыскать источника жизни вечной еще не может.
Безусловно, это письмо свидетельствует «от противного», что истинная духовность требует развития ума и сердца. Ум разражается вопросами один другого насущнее, а сердце, не имея еще опыта благодати Господней, то соглашается, то противоречит уму.
Конечно, права раба Божия Маргарита, говоря в середине письма о необходимости познакомиться с опытным батюшкой, человеком, которому она была бы дорога и интересна. Думаю, что все эти психологические препоны сами собой устранились бы с церковного пути учительницы биологии, если бы она вымолила у Бога такую духовную дружбу с опытным пастырем. В общем, я призываю Маргариту Вячеславовну не только молиться, но и поискать пастыря. Если ее душа смущается толпой вокруг священника, то, думаю, ничего не препятствует ей подойти к батюшке и попросить у него аудиенции, так называемой генеральной исповеди, необходимой при вступлении в Церковь. Хочу верить, Маргарита найдет такую возможность, и Сам Бог ее утешит беседой с опытным пастырем.
Разные помыслы смущают ее душу:
«Я посчитала свои обязанности по отношению к Церкви выполненными».
Новорожденный младенец — считает ли он выполненными свои обязанности по отношению к матери?! Общение с матерью для него является не столько долгом и обязанностью, сколько жизненной необходимостью! Ребенок не существует без матери, в отрыве от нее. Он никогда не научится ни ходить, ни есть, ни мыслить, если будет воспитываться «на стороне далече». Если не почувствует тепла материнских рук, не услышит колыбели над своей кроваткой.
Так и мы должны мыслить о себе, о Церкви после таинства Крещения. Воскресный день, проведенный вне храма Господня, воистину меркнет в наших очах, ибо единое «Господи, помилуй», произнесенное в Церкви, больше, чем подвиг домашней, или келейной, молитвы. Как в присутствии матери дитя оживает и расцветает, чувствует себя защищенным и безопасным, счастливым, так и мы призваны вглядываться в бесконечно дорогой и родной для нас лик Матери-Церкви, проникаться ее светом и святостью, живительным теплом, призваны познавать ее и становиться живыми камнями, входящими в это чудное здание, которое составлено из всех племен и народов и пребывает вне времени и пространства.
«Церковь сама должна делать шаги мне навстречу, заинтересовывать, привлечь меня».
Но как же Церковь привлечет Вас к Себе, если Вы в нее не ходите? Как она может заинтересовать Вас, если Вы, вместо соприкосновения с нею, воротите от нее нос?! Опыт показывает, что три воскресных литургии совершенно меняют мироощущение человека. Славянский язык, дотоле непонятный, становится совершенно прозрачным, церковные песнопения — доходчивыми. Душа незримо питается благодатью Божьей, освобождается от томительных страстей, греховных помыслов, словно цветок розы распускается под лучами теплого летнего солнца.
«Я могу верить в Бога и без ее помощи».
«Кому Церковь — не Мать, тому Бог — не Отец», — говорили Святые Отцы. Как же Вы будете верить без ее помощи, когда главный предмет веры — это Тайная Вечеря Христа, совершаемая внутри храма? «…Приимите, ядите; сие есть Тело Мое», — обращается Господь к ученикам и Своим последователям. Если Вы верите Христу Богу, но не приступаете к Святой Чаше, то Вы лишь думаете об угождении Богу, а на самом деле еще находитесь на распутье.
«Я осуждаю поведение священников и простых верующих…»
Если Вы так нравственно чисты, чужды общечеловеческих погрешностей и слабостей, то Вам, напротив, должно быть свойственно великодушие, сострадание, а не убийственная ирония, беспощадная критика и поголовное осуждение. Говорят, что к осуждающему дьявол приставляет особый бинокль, который все видимое нами умаляет до ничтожных размеров, а находящееся внутри нас, напротив, выпячивает до невероятности. Наше «я» раздувается словно мыльный пузырь, и человек уже не в состоянии критически относиться к себе самому, в то время как достоинства близких воспринимаются нами как совершенно незначительные. Мы пытаемся увидеть в людях нехорошее, корыстное, неискреннее, в буквальном смысле с больной головы перекладываем на здоровую.
Неужто все священники формалисты и наемники? Неужто не осталось ни одного скромного и смиренного труженика на ниве Христовой, который душу свою полагает за овец? Я очень надеюсь и верю, что Маргарита рано или поздно обретет такого доброго пастыря, который будет для нее подлинным авторитетом, служение которого будет соответствовать в возможно большей мере самому эталону духовности — Христу Спасителю.
«Таинство исповеди — я знаю, что нужно пройти его, хотя не осознаю в полной мере его смысл. Да и зачем мне вообще посредник?» — вопрошает душа.
И я спрошу ее: «Вы умеете каяться в своих грехах? Вы переосмысливаете свою жизнь? Многое расцениваете уже по-иному? Осуждаете себя за жизненные ошибки? Вы скорбите душой по поводу грехов прежних лет?» Очевидно, ответ разумного читателя может быть только положительным.
Но можете ли Вы сами себя простить? Можете ли Вы, простив самих себя, возвратить душе утраченные добродетели чистоты, радости, мудрости, любви, мира, кротости, терпения, легкости? Думаю, что ответ однозначен – «нет».
Осуждать себя мы можем и должны без всякого священника, но ПРОСТИТЬ себя никто из нас не властен, ибо простить может только Тот, перед Которым мы согрешили — Бог. Ради этого Он и поставил избранных Им свидетелей — Апостолов, затем священников, на плечах своих носящих благодатный дар самого Христа: свидетельствовать именем Господа о разрешении и прощении грехов, молиться о возрождении кающейся души.
Представьте себе — ржавый желоб, но по нему течет вода жизни. Так и личные несовершенства пастыря не препятствуют Божьей благодати, по нашей вере в Церковь и во Христа, главу Церкви, изливаться через молитвы и священнодействия пастыря.
Исповедь можно сравнить с операцией. В теле больного обнаружена опухоль, единственное спасение — вырезать ее. Больной сам добровольно идет на операцию, как бы распинает себя, дабы ланцетом врача удалена была опухоль. Так вот и в таинстве исповеди через руки и уста священника действует Сам Христос. Божественной Своей благодатью Он врачует искренне кающуюся верующую душу.
Кровь Христа невидимо омывает сердце христианина, сжигая в нем самые тернии порока. Получив отпущение грехов, христианин дает обет Богу: всеми силами блюсти себя от исповеданных беззаконий. В награду за подобную решимость Господь ущедряет душу Божественной благодатью, той нравственной силою, без которой никто из нас не может следовать закону добра и правды.
Священник схож с медсестрой, которая встречает пациента, помогая ему приготовиться к осмотру, а может быть, даже к операции. Сестра сама не врачует, но от нее многое зависит: как болящий подготовится к хирургическому действию морально и физически.
Пастырь — это не третейский судья и не чиновник духовного ведомства с кондуитом в руках, определяющий нам меру наказания. Он вместе с нами переживает, молится, кается, сочувствуя грешнику, и как бы вместе с ним несет на себе бремя его грехов.
Брошюрка «В помощь кающемуся» хороша, но нужно понимать, что всякая книга, одобренная Церковью, предназначена для определенного читателя и посему изучать ее нужно с рассуждением. Часть материала, вошедшего в эту брошюру, написана в девятнадцатом столетии, сама лексика которого достаточно отличается от современного языка. Многие грехи, указанные в ней, преимущественно относятся к исповеди монашеской. Скажем, перехождение из кельи в келью вряд ли может быть осмыслено современной учительницей как грех. Монахи, действительно, должны знать храм да свою келью, а пустое времяпрепровождение в соседней келье является нарушением благочиния. Поэтому мы рекомендуем готовящимся к исповеди использовать различные пособия, в частности «Опыт построения исповеди» отца Иоанна Крестьянкина, ибо каждый духовник имеет свою паству: монашествующих, сельских жителей или православных христиан, живущих в городе. Не нужно относиться к таким брошюркам как к Священному Писанию, думать, что они раз и навсегда определяют характер нашей исповеди.
Еще в семнадцатом веке молодых священников вовсе не ставили на исповедь. Да и сейчас в Греции надо получить особое разрешение и право принимать людей на дух. В России традиционно исповедовали только пожилые священники. Молодые на это не дерзали. Сейчас особенное время, и каждый из священников, несмотря на возраст, призывается вести таинство покаяния, что, конечно, чревато иногда смущениями и недоумениями для новоначальных христиан. Посему нам потребны рассуждение и мудрость, а самое главное — вера в то, что исповедь принимает Христос, а священник — лишь свидетель, поставленный разрешать грехи искренне кающемуся.
Мало-помалу исповедуясь, христианин набирает опыта. Он научается не смешивать Божие и человеческое в служении священника, понимает, что священнику надлежит умаляться, а Христу возрастать в сознании прихожан. Одно дело исповедаться в грехах, а другое дело — обрести духовника, того пастыря, чьи советы преимущественно составят руководство для вас, в союзе с которым Вы обретете полноту духовного мира, почувствуете себя истинным членом тела Церкви.
Тайна исповеди умирает вместе со священником. Картины, нарисованные в воображении рабы Божьей Маргариты, конечно, не отвечают действительности. Священники не открывают имен кающихся, а если вопрошают друг друга о недоуменных, трудных случаях, то делают это так, чтобы собратья не могли догадаться, о ком идет речь.
Вы попытались поисповедаться — это неплохо, хорошие слова сказал Вам пастырь: «Молись, милая. Поспрашивай, подумай, подготовься — потом и приходи». Действительно, к исповеди нужно готовиться, готовиться глубоко, прибегая к пособиям, которые Вам известны. Очень хорошо, зная, что на исповеди будешь обязательно волноваться, заблаговременно записать на бумаге свои грехи. По их прочтении Вы можете услышать вопрос священника, желающего уточнить обстоятельства Вашей жизни и помочь Вам увидеть все в подлинном свете Евангельской правды.
Желаю Вам, Маргарита и всем читателям, которым трудно самостоятельно дойти до исповеди, тем не менее прибегать к этому спасительному таинству и истинному духовному врачевству, ибо нет греха, который смог бы победить Божие милосердие, но всякий искренно кающийся будет принят Господом, оправдан и возрожден к жизни вечной.
Мы очень надеемся, что размышление над письмом Маргариты будет полезно и для молодых, и для людей солидного возраста, читающих православный журнал для сомневающихся, мало-помалу от сомнения переходящих к осознанной и ясной вере.
Сайт храма Всех Святых, что в Красном Селе (www.hram-ks.ru)
