Одна прихожанка, побывав в паломнической поездке, делилась впечатлениями. В группе у них было несколько священников, и, говоря об одном из них, она вскользь проронила: ну, этот – какой-то ненастоящий батюшка… На вопрос, почему – ненастоящий, ответила: «Да ну!… Из автобуса выходит – женщинам руку подает!… Как не батюшка, а мужчина какой-то».
Есть, есть такой стереотип по отношению к священнику в определенной церковной среде: настоящий батюшка должен быть благоутробен, браду иметь Аароню, не говорить, а учительствовать, не есть, а вкушать, под рясой ничего плотского не иметь, и передвигаться коли уж не плывя по воздуху, то, как писал когда-то Лесков (правда, об архиереях, но тем не менее), «на шести животных цугом с двумя человеками назади»… Подрясник его выглядит как платье и застегивается на «женскую» сторону, это знаменует, что существо он почти равноангельское, и никакие гендерные критерии к нему не применимы. О том, что батюшка вообще-то мужчина и имеет жену, помышлять подобает, что живут они «как брат с сестрой», и жену священника принято называть не «женой», а «матушкой» (хотя она не настоятельница монастыря и матушкой никому, кроме собственных детей, не является). Такое представление о, в частности, священнике происходит из укоренившегося среди воцерковленных представления о том, каков должен быть православный мужчина вообще.
Мы с вами нередко видим – в храмах, в паломнических группах, на подворьях монастырей – персонажей, соответствующих таким представлениям: мужчина вида строгого и постно-бледного, с бородой и нестриженными власами, одет в темную рубаху, пиджак и сапоги, на левой руке у него намотаны четки, а правая свободна – во-первых, для совершения крестного знамения, а во-вторых, для того, чтоб «учить» глупую бабу, Евино семя, тасканием за власы, а нерадивых детей – ставить под иконы на поклоны… В самом деле, трудно представить, чтоб такой рукой можно было ,например, дарить цветы или ласково касаться тела любимой, не видится в такой руке и шпага, защищающая честь дамы – слово «честь» ,как известно, у нас противоположно понятиям «смирение» и «покаяние», а назвать воцерковленную женщину «дамой» придет воцерковленному же человеку в голову разве что в качестве оскорбления… В таких семьях (чаще всего – пришедших в храм недавно, в этих семьях только-только в красном углу, убрав телевизор, поместили иконы) детям на ночь читают жития святых, но никогда не прочтут «Хроник Нарнии», а уж о том, что происходит в спальне родителей в таких семьях, не леть и глаголати…
О том, что стереотип «Домостроя», под который иные из нас стремятся с первых же своих шагов в Церкви подстроить свою жизнь, не менее опасен, чем любой другой стереотип, о том, что жизнь во Христе – это не бегство в стилизацию, а преображение данного нам мира во всей его многогранной и сложной полноте, мы зачастую совсем не думаем… Стилизация под «жизнь в Боге» – страшное дело; то, за что Христос в Евангелии называл фарисеев и священников «гробами раскрашенными», тоже, в общем, было такой стилизацией, доведенной до степени самодовольного образа веры .
Да, понятие «рыцарство» пришло к нам к Запада, оно связано с культом поклонения Пречистой Деве – в отличие от полноты почитания Божией Матери, укоренившегося на Востоке (хотя такое разделение, на самом деле, достаточно условно). Глядя на картины и статуи Мадонны, мы приучены говорить о дурном психологизме, о страстной «душевности», противоположной истинной «духовности»… Но тем не менее душевное – необходимая составляющая человека, каким его сотворил Бог. Душевное, «просто человек» — низшая ступенька, а духовное, «христианин» — высшая, никто с этим не спорит. Но пытаться влезть на высшую ступеньку , минуя низшую, стать христианином, не став сначала человеком – опасный путь в никуда. Не уничтожить наше душевное – но очистить от греха , этого ждет от нас Господь, ведь любой грех на свете, как мы знаем, это испорченное врагом добро, тем врагом, кто сам – не творец, он может только портить хорошие Богозданные вещи…
Должен ли мужчина быть рыцарем по отношению к женщине? Несомненно. Утрачивая этот рыцарское мужское начало, мужчина в современном мире, в том числе – и воцерковленный мужчина, утрачивает постепенно и другие качества, необходимые как воздух: мужество, умение принимать решения и чувство ответственности, жертвенность и умение любить. Немало православных семей явно или тайно несчастливы оттого, что муж, слишком прочно «примерив» на себя домостроевский наряд, смотрит на жену только в ракурсе заповеди «жена да убоится мужа своего», как на автомат для стирки-глажки-готовки или, еще хлеще, по-манихейски, как на «плотское искушение», и в его глазах более не видны влюбленность , восхищение своей единственной и неповторимой . Немало юношей в наших храмах – инфантилы, в которых греховные страсти-то есть, как и во всяком человеке, а вот чувства совершенно не развиты, в том числе и оттого, что их отцы-неофиты учили их: если девушка ждет от тебя слов любви и признания в чувствах – предложи ей вместе прочесть акафист, а если просит защиты – увещевай терпеть и смиряться, ибо «искушение и попущение»…
К слову сказать, Евины дщери в такой ситуации вырождающейся мужественности (увы, приметы этой деградации мы видим в обществе повсеместно) учатся как-то приспосабливаться. Воцерковленные женщины, не находя счастья и тепла в семье, создали свою собственную субкультуру, с «послушаниями», паломничествами, «двадцатками» и мироносическими культами «батюшек», культуру настолько многостороннюю, что разговору о ней стоит посвятить отдельное исследование (помните анекдотец, хорошо понятный именно православным прихожанам: «Кто у вас в семье глава? – Духовник жены…»). Я же тут, в завершение своих раздумий , вспомню одного опытного священника, который на нередко повторяемые мужчинами слова апостола Павла , мол, женщина в Церкви да молчит, резонно говорил: «Вот когда сам будешь как апостол Павел – тогда будешь и женщин поучать».
Иерей Сергий Круглов
По публикации журнала «Нескучный сад» (www.nsad.ru)
