Почему слово Божие всегда заповедует нам «внимать себе»? Да потому что внимательный человек может дознать собственным опытом (а не из книг только) все тайны загробного, вечного своего бытия. Нужно быть лишь внимательным к собственному сердцу и его чувствам, ощущениям, которые весьма часто отображают вечные истины нашего спасения во Христе (и погибели в греховных страстях).
Присмотритесь к себе, вспомните хорошенько: что́ испытывает наша душа (а значит, и весь человек), когда в нелёгкий час отдаётся в плен раздражительности, злобе, ненависти? Какая теснота на сердце, сдавливаемом и буквально раздираемом приступами гнева! Не эта ли преимущественно страсть заставляет одержимых ею скрежетать зубами и извиваться, конвульсировать всем телом, беспорядочно и безобразно махать руками, делать неестественные движения туловищем, сотрясаемым изнутри толчками, наподобие того, как земля приходит в колебание по причине движения её недр? Не видите ли вы здесь присутствия в человеке того геенского червя неусыпающего, о котором ясно свидетельствует Сам Спаситель и говорит предание Матери-Церкви (особенно страшный рассказ Николая Мотовилова о постигшем его «огненном искушении»)?
Напротив, райское блаженство — удел людей, умеющих прощать и забывать обиды, возведённых Божией благодатью в состояние возможной для них полноты богообщения.Царь Небесный, вселившись в кроткое, миролюбивое сердце, неизреченным образом беседует с душой, которая подобна мудрой деве, уединившейся в брачном чертоге со своим Женихом. И нет, поистине, слов, чтобы описать, изъяснить свойства Христова мира, осеняющего кроткую, незлобивую душу превыше всякого её разумения! Как она бывает тогда покойна, безмятежна, счастлива и блаженна, наслаждаясь вселением в неё Бога Слова вкупе со Отцем и Духом! И всё это — по действию благодати, прежде очистившей, а затем и освятившей человеческую природу в обитель Живому Богу.
А вот действие иной страсти, которую святой апостол Павел именует «похотью вредною»… Вы, разумеется, понимаете, что речь здесь идёт не о законной жизни по плоти мужа и жены, а о том, что преступно пред Богом, — о взирании с вожделением на чужую жену и о гнусных грехах блуда и прелюбодеяния. Это и вправду геенский огонь, опаляющий и заживо сожигающий грешную душу и тело, чрез которое та совершает свои беззакония. Адское пламя, завладев человеком, несказанно мучает и томит его… Познаётся плотской грех и по ощущению непереносимой тяжести, придавливающей блудника к земле и, более того, увлекающей его на самое дно адово…
Иное дело — боголюбезная любовь супружеская, не отымающая у венчанных мужа и жены (благоговеющих пред тайной родовой жизни) добродетели целомудрия. Должно сказать, что и монашествующие, и благочестивые супруги призваны к сердечной чистоте и святости, без которых никто не может узреть Бога и собственное спасение. Добродетель целомудрия, душевная и телесная чистота подобны утренней росе, блистающей на нежных лепестках только что распустившихся роз! Стяжавший навык всегдашнего бодрствования над мыслями и чувствами, крестом и молитвой отгоняющий от сердца навязчивые блудные образы, мысли и ощущения, со временем непременно вкусит плодов своей неусыпной стражи… В его сердце процветёт райский крин чистоты… Небесный аромат этой добродетели будет радовать и прохлаждать душу подвижника веры. Впрочем, без пролития крови, пота и слёз взрастить это дивную лилию целомудрия невозможно…
Но обратимся опять к рассмотрению страстей человеческих… Приспело нам время, дорогие сподвижники, вспомнить, как проявляет себя дух гордости, столь часто пленяющий людские сердца. Гордыня есть непроницаемый адский мрак, не позволяющий гордецу видеть «далее своего носа». Не случайно об ином человеке говорят: «Он ослеплён собственной гордостью»… Чем больше удаляется самонадеянный грешник от Бога (а предел гордостного безумия — отрицать самое бытие Создателя), тем более сгущается в его сердце инфернальная тьма, которая, по справедливости, именуется в Писании «кромешной». Что же удивительного в том, что последовательные гордецы, состарившиеся в своём самоутверждении, почитающие мир либо плодом собственной фантазии, либо пассивным средством осуществления своих властолюбивых целей, — наследуют по смерти вечный мрак, куда не проникает ни один луч Божественного смирения?..
Воистину, смирение есть светоносная риза Божества! Смирение можно называть светом ведения, лучом, пронизывающим собою мир невидимый и открывающим этот мир духовному взору человека. Чем более мы приходим в чувство собственного ничтожества (в сравнении с превосходящим всякую мысль величием Творца), тем более Божественного света пребывает в нашей душе… Перед подлинно смиренным человеком, который опытно познал свою немощь и потому научился полагаться на силу Божию, раскрываются необозримые духовные горизонты! В свете истинного богопознания он получает ведение о себе самом, о сотворённом Богом мире, восходит к постижению бесплотных Сил ангельских (по свидетельству святых отцов) и обретает доступ к Престолу Божественной Троицы, «живущей в неприступном свете» смирения…
И вновь нам предстоит мыслью спуститься во ад, чтобы устрашиться рабства духу уныния, который делает своих добровольных жертв «живыми мертвецами» (по точному замечанию преподобного Иоанна Лествичника). Присутствие духа уныния познаётся как нестерпимый холод, холод отчуждения и одиночества. Унылый действительно «хладен душой», как признавались многие русские поэты. Каким замогильным холодом веет от всего облика несчастного человека, тоскливого выражения его мрачных глаз, страдальческого голоса, самой фигуры, согбенной и словно окутанной душным облаком уныния! Если не разорвать бесовские цепи покаянием и деятельными подвигами благочестия (а ведь, по русской пословице, «у занятой пчелы нет времени для скорби»), если не восставить в сердце благой надежды на Всемогущего и Всемилостивого, дух уныния может совершенно обессилить человека и довести его до предела, ввергнув в тартар бесовского отчаяния… Да не попустит того Господь, дорогие братья и сёстры! Теперь нам, быть может, понятно, почему Мать-Церковь не возносит соборных молитв за несчастных самоубийц, совершенно отчаявшихся в милосердии Божием и наложивших на себя руки! Вступив в ледяное царство отверженных духов (а прежде отвергнув простёртую руку вседейственной помощи Божией), скованные вечными узами адского холода, смертные грешники уже не приемлют молитв за себя точно так же, как в большинстве своём они отвернулись и от помощи ближних на земле.
Но скорее, скорее поспешим в объятия Божественной милости и любви! Действительно, «нет воли Божией, чада Христовы, чтобы нам унывать», — говаривал пасхальный батюшка, преподобный Серафим Саровский. Нет греха непростительного, кроме того, в котором человек не желает каяться. Всё, всё простит искренне кающемуся грешнику человеколюбивый Господь, проливший ради этого Свою драгоценную Кровь на Кресте. «Не бойся, только веруй! Иди, принеси искреннюю исповедь и впредь не греши!» — увещевает нас кроткий глас Доброго Пастыря.
Веселит сердце кающегося христианина оправдывающая его благодать Христова… Веселит и даёт познать себя таинственной духовной теплотой Божией любви. В этой теплоте — и лёгкость чистой, исцелённой совести, и молитвенное внимание обращённых к Богу ума и сердца, и самая любовь Христова, которая с радостью простирается на любые подвиги ради жертвенного служения ближним во славу имени Господа… Подлинно райское, облагодатствованное состояние! Как вы понимаете, оно является лишь преддверием вечного, нескончаемого блаженства праведных, положивших начатки своего спасения в покаянных трудах на этой грешной земле…
Из всего сказанного следует, братие, что мы внутри самих себя имеем удостоверительное познание как о начатках вечных вожделенных наград рая, так и о неописуемых никаким человеческим словом муках ада (по причине их нескончаемости)… «И не то страшит меня, что я, — говорит об ожесточённых людях пламенный в любви святитель Иоанн Златоуст, — за нераскаянные грехи мои буду ввергнут вместе с диаволом в геенну огненную, — но то, что на Последнем Суде навеки отвратит от меня Свой прекрасный светлый лик Человеколюбец Христос, на земле мною презренный и отверженный через пленение богомерзким страстям гордости, гнева, блуда и уныния…
Мы же с вами, одушевляясь крепкой надеждой на милость Божию, определившую всем, кто имеет благое произволение, спастись и в разум истины прийти, завершим наше размышление о райском блаженстве и вечном мучении словами Самой непреложной Истины, Судии всех человеков, Господа Иисуса Христа: «И пойдут сии [отвергшие покаяние] в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25, 46)…
Ни добавить к этому, дорогие мои, ни убавить от сего решительно ничего невозможно!
Протоиерей Артемий Владимиров
Журнал «Православная беседа» (www.fondgb.ru)
