Рубрика: Помощь ближнему Страница 3 из 4

Предисловие

Перед нами письма великого русского святого, известного богослова Святителя Феофана Затворника. Здесь собраны ответы на письма его духовных чад, которые спрашивали его обо всём. Святитель, обобщая опыт Церкви, Святых отцов и свой собственный опыт, давал простые и ясные ответы.

Этот выпуск посвящен христианскому отношению к болезни и смерти, с которыми мы так часто встречаемся в жизни, и всегда эти встречи связаны со скорбью, отчаянием, унынием.

Вот немощный старик, измученный старостью и болезнями. Вот мужчина, некогда полный сил, а ныне сломленный тяжким недугом. Вот юноша, строящий планы на будущее, но мечты которого рушит болезнь. А вот невинный младенец, первым чувствами которого на земле были страдание и боль.

Болезни и страдания неразлучные спутники, сопровождающие нас в жизни с самого рождения.

Рядом с болезнью идёт ещё одно испытание, которое одних ввергает в страх, других понуждает любыми способами изгладить воспоминания об этом. Это испытание — смерть. Сколько горя она приносит нам. Как велика скорбь супруга, потерявшего свою половину. Как велико страдание матери, лишившейся своего ребёнка.

Столкнувшись с этими испытаниями можно возроптать и усомниться в величии Божьем. Ведь если болезни и смерть неизбежны, то и наша жизнь становится несправедливой и бессмысленной. Разве справедливо то, что у одного прекрасное здоровье, а другой страдает тяжким недугом. За что именно ему такое наказание? Разве справедливо, когда смерть похищает одного из двух близких людей. Неужели они были хуже тех, которые прожили жизнь в благополучии? Как нам смириться с мыслью, что всё нажитое трудом приходится в один миг терять пред лицом смерти.

Советы, данные Святителем, помогут нам отойти от тех ценностей, которые навязываются нам падшим миром и взглянуть на жизнь так, как учит нас Евангелие.

Читать книгу:
Святитель Феофан Затворник. Болезнь и смерть

Какие психологические проблемы могут возникнуть при уходе за тяжелобольным человеком и способах их разрешения рассказывает психолог службы помощи больным боковым амиотрофическим склерозом (БАС) при православной службе «Милосердие» Оксана Орлова.

По обе стороны болезни

Этот текст адресован тем, кто ухаживает за тяжелобольными людьми, но если его прочтут те, кому адресованы уход и забота, вреда не будет, даже наоборот.

Больного человека мы считаем слабым, пассивным и страдающим, забывая о другой стороне медали, о том, что у болезни есть власть. Когда человек болеет, он фиксируется на своем заболевании и не замечает ничего вокруг. Он – тот, кому хуже всех. И при этом – центр маленькой системы, в которой все вертится вокруг него. От окружающих больной ожидает внимания и заботы, а когда не получает ожидаемого – злится. Больным людям свойственны вспышки гнева, упрямства.

Форма и причины этих эмоциональных проявлений могут быть различны, но общий посыл такой: мне хуже всех, поэтому вы обязаны подстраиваться. Реакция со стороны родственников обычно такая: ему действительно хуже всех, поэтому мои переживания вообще не имеют значения. Неловко жаловаться человеку, который находится на грани жизни и смерти на свои мелкие неприятности, а по сравнению с его горестями и бедами мелкой неприятностью кажется любая проблема.

От родственников тяжелобольных людей часто приходится слышать: «Я как будто обслуживающий персонал. Я – не личность, которая ухаживает за близким человеком из любви, а прислуга, которой командуют: Подай! Принеси!»

Действительно, от больного человека не всегда можно дождаться благодарности, услышать: «Спасибо! Как хорошо! Что бы я без тебя делал!» Больной человек часто воспринимает помощь близких как нечто само собой разумеющееся. Именно здесь проходит трещина в отношениях между больным и здоровым человеком, которая может привести к взаимному охлаждению и непониманию.

В похожей ситуации «обслуживающего персонала» оказывается молодая мама, на которую внезапно и одновременно обрушились все заботы о ребенке. Но если ребенок это «накопительный вклад», от которого есть и «доход» в виде положительных эмоций и «накопительные проценты», то уход за тяжелобольным человеком больше похож на возвращение долга.

Ухаживающий родственник чувствует, что «стоимость» его личности снижается, ему кажется, что он не имеет права на свое, личное. Мамы младенцев могут решать эту проблему путем самоидентификации, отождествления со своим чадом, от них часто можно услышать: «Мы покушали, мы покакали». С бабушкой после инсульта или онкологическим больным «слиться» таким образом, не получится. В случае неизлечимой хронической болезни ситуация еще сложнее, если состояние близкого человека ухудшается на глазах, у близких может возникнуть…злость.

Это – обратная сторона привязанности. Если любишь человека, который угасает, что же делать – в гроб с ним ложиться? Альтернативой становится желание дистанцироваться, отделиться, это делается неосознанно. Ухаживающий начинает злиться на больного: «Да что он о себе возомнил? И без него обойдусь! Моя жизнь будет продолжаться».

Когда тяжело болеют и угасают дети, родители тоже зачастую злятся, осознанно или неосознанно они чувствуют, что что им отказано в праве на свое продолжение, исчезает оправдание их жизни. Об этих чувствах не принято говорить, но это не значит, что их нет.

Больной и здоровый: в мире эмоций

Ухаживающие родственники испытывают к больному двойственные чувства: с одной стороны они хотят, чтобы их близкий прожил подольше, а с другой – чтобы их «каторга», в которой они не принадлежат сами себе, завершилась. От этих не всегда осознаваемых чувств люди мучаются, ругаются и ссорятся. Бурные выяснения отношений иногда происходят у постели тяжелобольного, беспомощному человеку в один миг «припоминают» все прошлые грехи и обиды, а ухаживающий вместо благодарности получает упреки.

Осознать свои чувства

Прежде чем высказывать свои эмоции и чувства другому, нужно понять и осознать их самому, в этом помогут рекомендации, созданные для родственников больных БАС, они пригодятся тем, кому приходится ухаживать за больными.

На пути к диалогу

Боясь ранить другого человека, мы день за днем отгораживаемся от него маской, и отношения подменяются функциями, больной капризничает, ухаживающий терпит, оба злятся друг на друга, так, не решаясь открыться друг другу, больной и здоровый проводят вместе свои дни, как два каторжника, связанные кандалами.

Где же выход из этой тягостной ситуации? Лично я, как психолог выступаю за диалог.

Даже если больной человек чувствует, что весь мир вертится вокруг него и с удовольствием командует родственниками, то он все равно какой-то частью сознания ощущает себя тираном, насильником. Это неприятное переживание, от которого человек старается «убежать» и злится еще больше. Но если каждый из участников конфликта увидит ситуацию глазами другого больной – глазами здорового, а здоровый – глазами больного, это поможет им начать диалог и вернуть взаимопонимание.

Спасение в том, что связь между здоровым и больным достаточно тесная и их влияние друг на друга взаимно, если меняется поведение одного, другому приходится подстраиваться.

Гораздо проще злиться, если понимаешь, что человек, на которого ты злишься, достаточно устойчив, что он не разрушится от твоих эмоций и не будет на твою злость отвечать. В таких случаях полезно бывает проговорить свои чувства, но делать это нужно аккуратно и корректно.

В одной семье был лежачий больной. Несмотря на полную неподвижность он умудрялся командовать и помыкать родственником, который за ним ухаживал. А у того, в свою очередь накопились обиды за долгое время, начиная еще с состояния «до болезни». И вот в какой-то момент ухаживающий, который много лет молча терпел и никогда не говорил о своих чувствах, вдруг сказал, что такая ситуация для него неприемлема. Настолько, что он готов уйти из дома и оплачивать родственнику сиделку. Сообщил, что ему не хочется оставаться под одной крышей с таким человеком настолько, что если бы больной вдруг выздоровел, то ухаживающий немедленно ушел бы. «Ты получишь уход, но не жди от меня тепла и заботы. Ты постоянно меня обижаешь и мне тяжело проявлять к тебе теплые чувства».

После нескольких таких разговоров больной задумался и постепенно нашел способы, чтобы выразить родственнику свою любовь и благодарность, их отношения постепенно стали более искренними и близкими. Когда тяжелобольной умер, у родственника не осталось тяжелого осадка, они успели проговорить то, что мучило обоих, смогли примириться и попрощаться.

Проговорить существующие проблемы – первый шаг к тому, чтобы укрепить отношения. Обозначить свои границы, свои переживания, честно рассказать о своих ожиданиях и страхах, рассказать о том, какие чувства вызывают у вас слова и поступки другого. Ухаживающий расскажет о своей жалости и злости, а больной – о надежде, обиде и сожалении, оба поделятся своими страхами и опасениями, проговорят не те чувства, которые они «должны испытывать», то, что чувствуют на самом деле.

А ведь кроме отношений, которые сложились во время болезни, у близких людей много общего – накопились воспоминания и вопросы, которые никогда не было времени задать за годы общей жизни. Отношения с болеющим и даже умирающим близким могут быть гораздо глубже и полнее, чем принято считать.

В заключение хочется сказать еще вот что. Во время групповой работы с людьми, которые потеряли своих близких, выяснилось что самый важный для них вопрос: «Сделал ли я для своего близкого человека все, что было ему нужно?» Те, кто может ответить на него положительно, чувствуют себя гораздо спокойнее. Это очень важно – успеть сделать для человека то, что ему нужно. Но для того, нужно узнать, что нужно ему, чтобы вместо желаний и потребностей больного не начать удовлетворять свои. Нужно начать диалог, сделать шаг навстречу.

Алиса ОРЛОВА

http://www.miloserdie.ru/articles/kak-uhazhivat-za-tyazhelobolnym-sovety-psihologa

1 января – День памяти святого мученика Вонифатия

В церковь часто приходят измученные женщины и просят: «Батюшка, поговори с моим сыном. Пьёт, не работает, ругает меня, отнимает деньги. Измучил всех».

Бывает — сын, бывает — муж, бывает — внук.

И вот приходит на беседу сын, муж, внук. Лукаво водит глазами по сторонам, ругает себя, обещает, но как-то очень уж картинно. Смотришь ему глаза в глаза, и подстрочный текст выходит совсем другой:
— Погнала меня мать, вот я и ломаю комедию…
— Вижу, ты уж чересчур не ломайся.
Он понимает и отводит глаза. Женщина сидит и наслаждается процессом. Но пусто всё это. Он пьёт. Ему хорошо и удобно. Ей тоже комфортно чувствовать себя святой и спасительницей. Какая-то странная гармония их характеров. Неужели нет решения задачи?
Есть. Не в кодировке, не в «честном слове», не в устройстве на работу. Часто кодированные ничуть не лучше пьяных. Нервный, злой, дотошный. Смотрит на выпивающих, а в глазах — огонь.

Пьянство — результат инфекции души. Вирус пьянства поражает самое важное — способность любить. Поэтому таблетка от этой болезни — прививка любви.

Где её взять? Из житий святых. Это лучшая аптека.

Очень неприятно брать в руки книжки с громкими названиями: «Какому святому молиться при какой болезни» или «Советы православному огороднику с присовокуплением молитв над нивами и посевами». Эти книги уводят душу от Бога — единственного источника жизни и чудес. Они искажают наши отношения со святыми, присваивая им полномочия языческих богов. Не надо представлять дело так, что нажал на кнопки, ввёл пин-код соответствующей молитвы, и чудо состоялось. Жития святых не инструмент по низведению чудес, а прежде всего подсказка или ключ к решению наших проблем своими силами при помощи Божией. В житиях мы видим, что чудеса — это плод совместного труда Бога и человека. Молитвенное обращение к святому — возможность получить участие святого в моём деле ради Христа. А его молитва — это аванс доверия, получаемый нами от Бога по его молитвам.

Для участия в своих делах можно просить тех святых, которые в земной жизни имели сходный опыт и оказывались в похожих ситуациях, нашли прекрасный выход из них.

Обозревая сонм святых, преодолевших грех пьянства, мы в первую очередь останавливаем свой взор на святых Рима — Аглае и Вонифатии.

Святой мученик Вонифатий был рабом богатой молодой римлянки Аглаиды и состоял с ней в сожительстве. Если бы Вонифатий не был рабом, а Аглая — патрицианкой, всё бы могло случиться по-другому. Но в этой ситуации брак не мог состояться, и их любовь рождала грех. Их отношения утяжелялись взаимным пристрастием к вину. Однако они оба мучились угрызениями совести.

Вонифатий, не позволяя очерстветь сердцу, утруждал его милосердием. Выручал попавших в беду, давал кров странникам, питал нищих, словно оставляя возможность однажды дать простор и святость своему сердцу неведомым способом. Он откладывал обращение от греха, как и мы, на потом. Он ждал, что Господь Сам придумает способ перевести их отношения с Аглаей в лоно нескверной любви. Как знакомо это страдание любви к Богу в немощи.

Искала неизвестного спасения и Аглая. Она мечтала принять в своём доме мощи мученика за Христа, надеясь его молитвами найти решение своих отношений с любимым. Вонифатий, зная об этом, однажды, оставшись вдвоём с любимой, в шутку спросил:
— А приняла бы ты моё тело, если бы я вдруг принял смерть Христа?
Тогда это казалось горькой шуткой, но в этой шутке было предощущение промысла. Господь услышал молитву мягкого сердцем домоправителя и протянул ему руку. Их браку не суждено было состояться в Риме. Господь решил их венчать в Раю.
Но они об этом ещё не знали.

Аглая, снабдив Вонифатия деньгами и слугами, отправила его в область, где убивали христиан. Она поручила ему выкупить тело мученика и положить его у себя в доме, тем самым превратив дом в церковь. Она вверила свою мечту о чистой любви молитвам неизвестного мученика и промыслу Бога. Она искала святости, и святость её нашла, но не так, как она думала.

Приехав в город Тарс, Вонифатий не отказывал себе в удовольствиях. Он хорошо проводил время, пируя и веселясь и предаваясь своему обычному благодушию. Как вдруг…

Это всегда бывает вдруг — для нас, и совершенно закономерно — для Бога. В прозе это происходило так. Однажды Вонифатий пошёл посмотреть на суд над христианами. То, что он увидел, не могло уместиться в его чутком и нежном сердце. Он, жалеющий и милующий всех тех, кого встречал на своём пути, был потрясён несправедливостью суда и ужасом мучений. Он, привыкнув помогать нечастным, выбежал на городскую площадь и бросился к их ногам, прося молитв о себе. Он просил научить и его их мужеству и разуму. Вонифатий целовал их ноги и оковы, понимая, что вот сейчас Христос где-то рядом открыл дверь Рая и они один за другим входят туда, падая в объятия Небесного Отца.
Так однажды занялось сердце у Луки и Клеопы, когда они встретили неузнанного Христа на пути в Эмаус.

Так разгорелось сердце стражника тридцати девяти мучеников, стоявших в Севастийском озере в ледяной воде. Воин сбросил доспехи и вошёл в воду, став сороковым венценосцем.

Так вспыхнуло и сердце Вонифатия.

На этой площади случилось то, чего ждали они оба. Христос и Вонифатий наконец встретились лицом к лицу.

Слуги несколько дней искали мёртвое тело своего господина Вонифатия. Найдя, они выкупили его за огромную сумму в пятьсот золотых монет.

Кто бы мог подумать, что Аглая примет обратно своего любимого, украшенного святостью?! Их любовь перешла в новую фазу, более чистую и возвышенную. Аглая, как верная невеста, отложила радость земной жизни до встречи с любимым на Небе и замерла в ожидании законного таинства брака. Она уже ни о чём не думала, кроме как о венчании, которое вместо священника совершит Сам Христос.

Её любовь была сильная и настоящая. Она любила так, что всё казалось ей пресным и скучным. Она раздала скучные деньги и неинтересное имение. Вся жизнь её стала подготовкой встречи с любимым, до которого ей нужно было во что бы то ни стало дорасти духом. Равного брака уже не могло получиться потому, что Вонифатий стал патрицием Христа, а она оставалась простой Его рабой. Но она очень старалась. Господь и ей протянул руку и принял её труды.

После смерти Аглаю положили рядом с Вонифатием. Душа её, без сомнения, в минуту смерти тут же встретила милого Небесного Отца и своего возлюбленного. Супруги наконец нашли настоящую любовь, притом вечную.

Книжки, подобные популярным брошюрам о том, какому святому и в какой нужде молиться, обычно приводят какие-то молитвы, тропари или кондаки. Но эти стихи не являются мантрами или кнопкой включения трезвости. Для чуда требуется включить сердце и начать действовать.

Если пьяница просто прочтёт слова, то совершенно ничего не изменится. Пример жития Вонифатия говорит о том, что спасение от греха лежит в сердце. Вонифатий милосердием и состраданием не дал ему покрыться коркой. Он любил Аглаю, кормил нищих, выручал слабых и тем самым держал сердце наготове. Он был слаб, но как евангельский персонаж говорил в сердце Христу:
— Верю, помоги моему неверию!
И тогда Бог получил возможность спасти его.

Вино — механик бездушного организма, а радость любви сильнее любого вина. Если кто-то хочет вырваться из лап беса пьянства, он должен помнить о том, что спасение приходит через доброе сердце, пусть через слабую, но любовь, через тайное воздыхание о святости. Господь не оставит такого человека. Каким будет спасение — неизвестно. Возможно, оно будет суровым вне дома и мягких тапочек. Но может быть, и на лоне семьи придёт неожиданное предложение Христом святости.

Но в жизни чаще всего происходит схлопывание капкана греха, за которым спасение может быть уже только через чудо, через «хирургическое» вмешательство Бога. В этих случаях последняя надежда — это любовь близких.

Сценарий жизни семей с пьяницами одинаков. Трезвый — хороший, потом запой, скандалы, драки, взаимные угрозы, взрыв, и так — до безконечности. Если найдётся в семье хотя бы один человек, способный думать и молиться, то он должен знать, что спасение приходит через сердце. Сердцем человек слышит Бога. А когда слышит, то может и измениться. Поэтому задача тех, кто находится рядом с пьяницами, — умягчить его сердце, подготовить его к принятию Бога.

С мирской точки зрения — это абсурд. Ведь пьяница — хулиган, а тут ещё предлагают его жалеть и миловать. Ведь он совсем обнаглеет! Да, есть риск, но другого пути нет. По крайней мере хотя бы изменятся в лучшую сторону те, кто рядом с больным. И это уже неплохо.

Вонифатий, с мирской точки зрения, также поступил нерасчётливо. Всё христианство нерасчётливо и непрактично, но именно поэтому оно живо две тысячи лет, и врата ада его никогда не одолеют. Как писано: «иудеям соблазн, для эллинов безумие».

В этом божественном «безумии любви» и состояла радость подвига Вонифатия и Аглаи. В этой божественной любви вообще смысл существования мира.

Журнал «Русский дом» (http://www.russdom.ru/)

У бабы Тани гниют апельсины, если я долго не захожу. Потому что родные к ней не ходят давно, а гостинчик из ветеранских полдников она все равно собирает. Ждет. Дядя Юра говорит, что предательство ближних пережить нельзя, от этого с ума сойти можно. Некоторые сходят. Анечка, когда внучка перестала ее навещать, отказалась разговаривать, Мария Павловна плачет без звонков дочери…

 Сестер в пансионате не хватает. Потому, прежде всего, идем к одиноким. И с Таисией Прокофьевной мы бы не познакомились, если б ее супруг не заболел. Виктор Анатольевич всегда приходил к обеду. А накануне предупредил: вынужден лечь в стационар. Как Таисия Прокофьевна воспримет эту информацию? Предугадать ее реакцию сложно – травма головного мозга. Поймет ли?..

В ответ на сообщение слышим немного странную фразу:

— Вы такие интересные люди!

Не поняла? Не поверила? Или это ей неважно?.. Или предполагала, что в следующую минуту откроется дверь и появится Виктор Анатольевич. Озабоченный, обвешанный продуктовыми сумками, он показывает нам вакуумную упаковку семги:

— Посмотрите, пожалуйста, кажется эта рыба недостаточна свежа для Таечки…

Он всегда называл ее так, с первого дня, с начала знакомства. «Таисия», – строго представилась ему хрупкая блондинка в форме младшего лейтенанта. «Таечка», – умилился он и пригласил девушку на танец.

Прежде капитан Курдо отказа не знал. А тут услышал: «Устала», – без тени кокетства. Он в курсе, конечно: девчата из секретной части, расположенной в 13 км от Бадена, идут на танцы пешком, реже добираются попуткой. Но такого простодушия и детской искренности от прекрасной незнакомки офицер не ожидал. Отказ не оскорбил. Доверчивость девушки взывала к его совести. А совесть, как говорят святые отцы, Предтеча любви…

Капитан с готовностью продемонстрировал дружеское понимание, братскую поддержку, отеческую заботу и прочие духовные качества – словом, все лучшее, что имел. А чего не имел, то спешно нарабатывал. Потому что для Таечки он хотел только самого лучшего. Всем влюбленным известно это чувство. Как и то, что подчас легче сорвать с неба звезду для любимой, чем забыть о себе ради ее пользы. Не сразу открываются радость служения ближнему, неисчерпаемость этой радости, и смысл ее, и истина.

Однажды капитан поймал себя на мысли, что танцует недостаточно хорошо для Таечки, застеснялся приобретенной после ранения хромоты и засел бирюком в дальнем углу, наблюдая, как его лучший друг Славка обхаживает лучшую девушку в мире.

Но Таечка профессиональным чутьем разведчицы мгновенно запеленговала его осторожный взгляд, уверенно пробралась сквозь шеренги вояк и села рядом. «Болит? – спросила она про ногу. — Скоро пройдет». Действительно, прошло. И не заметил, как хромота исчезла. Да разве можно было думать о больной ноге, когда рядом Таечка! Они часами гуляли по городу. Романтичнее места тогда не было во всей Европе. Живописный австрийский Баден лежал меж зеленых холмов Венского леса. Знаменитый курорт, где гостили Моцарт, Сальери, Бетховен, Штраус старший, Гайдн… Даже бомбовая атака, предпринятая под занавес военных действий в апреле 1945 года, не уничтожила обаяния этого города.

После победы в нем разместился главный штаб сил союзников: СССР, США, Франции и Великобритании. Капитан Курдо прослужил здесь до 1951 года, Таечка до 52-го. Каждый месяц – торжественная смена караула, парад союзных армий и бал в королевском дворце. А каждую субботу – танцы в советском Доме офицеров. Клуб обустроили в местном казино. Солдатский духовой оркестр играл в залах, сверкающих императорскими зеркалами. Они напоминали Виктору Анатольевичу родную Акуловку – в их небольшом городке под Ленинградом почти во всех домах ставили такие огромные, до потолка, зеркала. Считалось признаком достатка и советского аристократизма.

В 85-м году, когда в супруги Курдо, наконец, получили отдельную двухкомнатную квартиру в Тушино, Виктор Анатольевич украсил интерьер огромным старинным зеркалом. Прошлым летом эта махина свалилась на Таечку. Всю ночь шла операция, трепанация черепа… Страшнее ему не было даже на войне. Командир пулеметной роты, орденоносец, прошедший с первым украинском фронтом до самого Берлина, теперь беспомощный и бессильный ожидал в больничном коридоре. Сожалел, что не научился молиться. Но разве та ночь не была его молитвой?!..

Он вспомнил, как после демобилизации Таечка приехала из своего Мичуринска навестить московскую тетку. Встретилась и с ним. Виктор познакомил ее с мамой. «Славная девушка, – сказала мама и прибавила классическое: – Как порядочный человек, ты должен на ней жениться». Сын парировал тоже классически: «Ты ничего не понимаешь, мы — друзья!..» Разгорячился и засыпал мать аргументами типа: Таечка – «синий чулок» и недотрога, ничего «такого» между ними не было, ну поцеловались пару раз – так то по-дружески, ну приехала она в Москву – так то к тетке…

— К тетке?.. – улыбнулась мама. – Это Таечка сказала или ты сам выдумал?

Как ушатом окатило. А если права мама, не к тетке, а к нему приехала Таечка? Нет, быть того не может! Чтобы такая девушка к нему… Комсомолка, красавица, воплощенный идеал советской молодежи, по-детски доверчивая и по-армейски подтянутая, возвышенно-романтичная и педантично-дисциплинированная… Да таких как Таечка на танец невозможно пригласить, не то что замуж!..

Виктор Анатольевич тряхнул кудрями и как в омут:

— Выходи за меня!…

Таечка не согласилась. Что и следовало ожидать. Но и не отказалась!.. Сказала, если ему важен ответ, пусть приедет за ним к ней в Мичуринск.

Он отправился следом. Тогда же там и сыграли свадьбу. 18 марта, 58 лет назад… Будто вчера. Время странная вещь, как и память…

Многое ушло из сознания, когда Таечка пришла в себя после операции. Мужа узнала сразу. Но войны словно не было: ни службы в контрразведке, ни боевых наград, ни звездочек на погонах. Нет, первую – лейтенантскую – она вспомнила, впрочем, как факт не фронтовой, а семейной биографии.

Это было в том же, 45-м. Наши войска уже возвращались домой. Девчонки из секретной части паковали чемоданы, присматривали заграничные наряды в местных австрийских магазинчиках. Оказалось, у Таечки, скромницы и комсорга, вкус первоклассной модистки! Фронтовые подруги, подражая ей, скупали самые яркие одежды. Но так носить пламенно-красное пальто могла только Таечка!

Неожиданно всему женскому батальону присваивают лейтенантское звание. Демобилизация откладывалась. Чтоб армейские барышни не впали в уныние, им позволили ходить на танцы в Баден. Вот и ходили: 13 км туда и столько же обратно, пешком, босиком, закинув сапоги за спину, Таечка – к своему Курдо, Курдо – к Таечке.

Однажды разминулись. Капитан бросил камешек в окошко общежития – на стук выглянула дежурная, Саша Варфоломеева, и насмешливо ему:

— Опоздал, капитан, ушла Таська!

И почему-то его это сильно задело. С досады пригласил он насмешницу в ресторан. Заказал все меню, на столе места для блюд не хватало. Саша покидала ассортимент в сумку. А в общежитии накрыла девчонкам королевский ужин. Все так и вытаращились. Саша и тут съязвила:

— Ешь Таська, твой Курдо угощает!

Таечка ни словом не обмолвилась об этой сцене капитану, это девчонки ему позже рассказали. А он – нам, много позже, когда супругу поместили в пансионат. Она представилась нам по-детски кротко:

– Таечка. – И добавила: – Кто назовет Таська, с тем разговаривать вообще не стану. – Глянула исподлобья, голова утопала в подушках, кружевной чепчик сбился к носу – точно ребенок.

Странная вещь память. Порой Таечка способна вполне адекватно поддержать беседу, не сразу и поймешь, в какой момент ею утрачивается реальность.

Виктор Анатольевич кутает супругу в домашний плед, сортирует пакеты с провизией, семгу окончательно бракует.

– Почему вы не в больнице, Виктор Анатольевич?!

— Ну вы такие интересные люди… Как можно?.. Я думал речь идет о двух днях, оказалось, надо лечь на две недели! Как можно, чтобы Таечка здесь, а я там две недели? Такие интересные люди…

– Вы такие интересные люди… мы такие интересные люди… – повторяет Таечка, постепенно погружаясь в свое обычное отрешенно-дремотное состояние.

Она часто заговаривается, подолгу пребывает в забытьи. А когда произносит что-то осмысленное, поневоле задумываешься о тайнах человеческого сознания. Оно, лишенное нашей воли, похоже, отсекает все несущественное и хранит лишь самое важное. И тогда открывается, что действительно важно: совесть, любовь, супружество…

Сестра группы милосердия «Преображение»
Папилова Людмила
Январь 2011 года

Группа милосердия «Преображение» (http://milost.ru/)

Протоиерей Игорь Гагарин побеседовал с нами о том, как облегчить духовными средствами терпение боли при болезни:

— Допустим, человек уже понимает, в чем смысл болезни, но страдания время от времени накатывают, и хочется эти временные страдания как-то ослабить. Как вы думаете, что больше всего мучает человека при болезни, сама болезнь, боль или какие мысли, чувства, эмоции?

— Очень по-разному все бывает. При некоторых заболеваниях физическая боль бывает настолько мучительна, что я даже не вполне могу себе представить, какие мысли могут в этот момент сопровождать человека. Доходит порой до самых страшных мыслей о том, что лучше умереть, чем это дальше терпеть. У человека иногда просто сознание помрачается. Поэтому довольно трудно бывает этому сознанию направить волю человека на борьбу со страданием.

— Что в этой ситуации может сделать человек?

— Во-первых, молиться, конечно. Молиться, как получится, может быть своими словами.

Видите ли, в чем дело, болезнь-то она тем и страшна, что отнимает силы молиться. Иногда, пока сам не заболеешь, кажется, что болезнь дает возможность больше молиться. Времени, кажется, полно, ничто не отвлекает, лежи и молись себе хоть весь день. А это не так. Когда серьезно, тяжело заболел — страдает все. Не только тело, страдает и душа, и дух. Болезнь поражает все, в том числе и волю человека. И все-таки из последних сил нужно стараться молиться. Молитва побеждает боль и укрепляет наши силы.

Второе… Напомню известную мысль отца Иоанна Кронштадтского о том, что когда тебе плохо, найди того, кому еще хуже, чем тебе, помоги ему, и Бог поможет тебе. И это действительно так. Проверено опытом.

Помню одну книгу, она была написана еще в советское время. Читал давно и имен не помню. Документальная книга про одного удивительного человека, который был очень болен, инвалид на коляске, испытывал тяжелые приступы своей болезни, но при этом умудрялся помогать куче людей вокруг. Он общался по телефону с больными, у него были знакомые врачи, аптекари… Он говорил: «Я живу потому, что помогаю другим, мне некогда страдать из-за своей болезни, потому что я вижу так много людей вокруг, которым я могу помочь!». Он был убежден, что живет только потому, что ему надо служить людям. «Как только я оставлю эту заботу о других и зациклюсь на себе, сразу умру».

Понятно, что это человек необыкновенной силы духа, и не каждый так может, но если есть хоть какая-то возможность, даже будучи в болезни, помочь тому, кому еще хуже, чем тебе, то это очень здорово, когда человек этой возможностью пользуется. Впрочем, не обязательно, кому хуже. Может и не хуже, но просто нуждается человек в помощи. Потому что одно дело, сказать — «мне не до вас до всех, мне самому настолько тошно и плохо, не трогайте меня, решайте свои вопросы и проблемы сами». Легче нам от этого не станет.

Коротко говоря, возможна такая позиция: «Мне не до вас…. Мне себе помочь нужно». И противоположная: «Мне не до себя… Есть кому и похуже». Первая — путь к углублению болезни и к унынию, вторая — к выздоровлению и радости. А если и не к выздоровлению, то значительному облегчению.

— Многие святые так же действуют. Та же Матронушка, она лежала парализованная и помогала людям

— Да. А Амвросий Оптинский! Будучи совсем молодым монахом, он тяжело заболел и был почти прикован к постели. Монастырское начальство признало его полностью нетрудоспособным, и он был зачислен проживать на иждивении братии. И скольким людям этот «инвалид» смог помочь! Дожил до глубокой старости.

Есть удивительный рассказ в книге «Райские цветы с русской земли» про человека, который заболел, будучи молодым, в расцвете лет, был неподвижен. Сначала очень сильно бунтовал против этого, потом, в конце концов, что-то ему открылось, смирился, стал молиться, к нему стали приходить люди, и хоть он и продолжал болеть, но очень многим смог помочь молитвой, советом, добрым словом.

Мне запомнился один из «непридуманных рассказов» Вересаева. Читал его давно, деталей не помню. Он с восхищением рассказывает про одну женщину, из своих знакомых, которая была очень больна тяжелой и мучительной болезнью, и была она всегда радостна, и другим радость давала, хотя временами было видно по ее лицу, какие мучительные боли она переживала. В тот момент, когда у нее были приступы, никакой радости она, конечно, не могла излучать, но как только боль оставляла ее, как только приступ проходил, она снова была очень жизнерадостной. Такой радости, как у нее, у здоровых не увидеть! А ведь дни этой женщины были сочтены. И она знала об этом.

Однажды эту женщину спросили: «Как вам это удается?» — «Я живу исключительно в настоящем. В тот момент, когда боли нет, я наслаждаюсь всем тем хорошим, добрым, что я вижу вокруг себя и совершенно не думаю о том, что я всего этого скоро лишусь. Я приучила себя жить в настоящую минуту. В тот момент, когда боли нет, я вижу красоту природы и добрых людей, и я этому отдаюсь целиком и полностью. Запрещаю себе думать о том, что только что была боль и то, что боль вернется. Когда вернется, тогда вернется, но вот сейчас, когда боли нет, я буду радоваться».

Вот это умение целиком жить в настоящем моменте и видеть в нем доброе, хорошее — одно из важнейших духовных качеств. Человек очень часто несчастен, потому что он либо продолжает переживать то, что уже прошло или расстраивается из-за того, что, ему кажется, может наступить.

— Получается так, что многие больные не только больше мучаются, но и больше радуются, чем обычные здоровые люди.

— Наверно. Болезнь обостряет все переживания. И горькие, и радостные.

Существуют две точки зрения на страдание. Одна утверждает, что страдания возвышают и очищают человека, а другая, что страдания и боль, в том числе болезнь, озлобляют его. Кто прав? И те и другие. Все зависит от человека. Страдание выявляет в человеке подлинное. Кого-то очищает и поднимает ввысь, а кого-то озлобляет, и в одной и той же болезни один человек становится просто озлобленным негодяем, который ненавидит весь мир за то, что все здоровые, а другой наоборот, приобретает какой-то такой опыт, что все самое лучшее в нем проявляется.

Если человек неравнодушен к вопросу о том, кто он есть, во время болезни самое время напомнить себе, что вот сейчас выясняется, чего я на самом деле стою, что я на самом деле за человек. Вот сейчас станет ясным и мне и окружающим, кто я — ничтожество или нет. Если же человек меньше всего заинтересован в том, чтобы познать самого себя, тогда конечно, он может только проклинать болезнь а порой и тех, кто здоров. Любая зависть отвратительна, но зависть больного к здоровым особенно.

— Какие молитвы Вы бы порекомендовали в состоянии сильной боли?

— Первое, что приходит мне на ум — «Молебный канон Божией Матери». Этот канон в молитвословах обычно предваряется таким надписанием: «Сей канон поется во всякой скорби душевной, и обстоянии». Сила этого молитвословия проверена веками. Я думаю, что вдумчивое чтение этого канона — самое подходящее молитвенное делание во время болезни.

Особо хочу сказать о чтении Евангелия. Болезнь захватывает человека врасплох и человек может быть просто не готов к молитве в той форме, в какой ему ее предлагает Церковь. Ведь большинство наших молитв — на церковно-славянском языке. Пусть читает больной Евангелие на русском, и, прочитав главу или «зачало», или просто небольшой отрывок отложит Книгу и своими словами обратится к Тому, о Ком только что прочитал, к Иисусу Христу. В Евангелии множество рассказов об исцелениях. И Тот, Кто совершал эти исцеления тогда, может сделать это и теперь. Он ведь невидимо рядом с каждым читающим.

Людям, которые в Церкви не один год, могу сказать: я не знаю ничего лучше и прекрасней Псалтыри. Лучше царя Давида никто к Богу не обращался. Хорошо читать Псалтырь и в болезни, и в радости, и в скорби, и на «Славах» вставлять какие-то свои личные молитвенные прошения. Но это для тех, кто имеет какой-то опыт чтения на славянском языке.

Есть сейчас акафисты для болящих. Акафисты чем хороши? Они абсолютно понятны, они написаны языком, близким к современному русскому языку. И конечно, все мы знаем святых, к которым принято обращаться во время болезни, например великомученика целителя Пантелеимона.

— Ну, вот допустим, что у человека нет такой книги, да и не во всякой ситуации есть возможность читать по книге. Как боль, она долбит тебя, как капля, так и молитва — она должна быть таким быстрым ответом на каждую каплю боли. Как в единоборствах — тебя бьют, ты в этот момент должен отразить удар. Когда ты читаешь молитвы, которые неточно отражают этот удар, ты этот удар пропускаешь. Можете порекомендовать краткие молитвы, подходящие к ситуации?

Думаю, молитва молитв — «Отче наш». Она поистине универсальна, недаром Сам Господь ее дал. Многократное вдумчивое повторение этой молитвы вводит нас в «правильное» состояние духа и привлекает обильную благодать.

Много написано об Иисусовой молитве. И на боль, на страдания, эта молитва ложится очень хорошо. «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного».

Хорошо также многократно читать «Богородице, Дево, радуйся…»

Действительно, нужно видеть, какой удар против нас направлен. Если боль вызывает в нас жалость к себе и ропот против Бога (а эти мысли и чувства обязательно усиливают боль), то оружие направленное прямо против боли — молитва «Слава Богу за все!». Или: «Слава Богу за все! Достойная по делам моим приемлю».

Очень помогает, когда мы в момент боли вспоминаем какой-то свой грех и как бы идем навстречу боли, принимаем ее добровольно как искупление этого греха. Когда мы идем так навстречу боли, боль отступает. Есть еще такая молитва: «Вытерплю же это ради Господа Иисуса Христа!» Это конечно уже для христиан, для людей, относящихся к своей жизни вполне сознательно.

Мы все время говорим о мучениках, которые свою верность Христу подтвердили достойным терпением мучений. Если человек в болезни находит в себе силы пусть не благодарить Бога, потому что это уже высшее, но хотя бы достойно без ропота претерпевать, и не озлобляется до ропота против Бога и окружающих, то в какой-то степени это тоже участие в мученическом подвиге. Человек терпит ради Христа. Ну а если душа возвысится до благодарности, то воистину недалеко такой человек до Царства Божия.

— Как вообще нужно к этим страданиям относиться? Мы только что говорили о том, что страдания с одной стороны могут озлоблять, с другой стороны очищать человека. Как с этой точки зрения, как относиться к страданиям? Допустим, если как к чему-то незаслуженному, то очевидно, что переносить страдания будет тяжелее, чем, если признать некую свою ответственность за свои страдания

— Любой грех, он что-то в человеке разрушает всегда. Самое страшное не то, что я нарушил какие-то законы, а то, что я что-то в себе сломал, что— то в себе исказил, что -то в себе изувечил. Каждый грех, что-то во мне уродует. А вот дальше, если что-то во мне сломано, значит, нужно это восстанавливать. Как это восстановить?

И вот тут хочется привести некую аналогию. Мы знаем, что если мы оцарапались, на такое повреждение внимания можно не обращать, ну помазал ее зеленкой — и все. Более серьезную травму нужно перевязать, на перелом — шину наложить. А совсем серьезное увечье требует долгой операции, без этого никак. Точно так же и в душе, — если малый грех, достаточно помолиться и сказать: «Господи, прости!» И все, эта болячка в душе уже зарастет. Если грех больше — нужно правило почитать, на исповеди сказать. Не обо всех же грехах на исповеди говоришь, они же забываются, особенно мелкие, но вот это нужно пронести через «позор» исповеди. За какой-то грех, если мало самой исповеди, священник налагает епитимью, потому что, бывает, что без епитимьи никак. А есть самые тяжелые грехи, которые не могут проститься без страданий. Только страдания могут это исцелить

Я в этом отношении всегда привожу пример из Синайского патерика. Был разбойник, грабил, убивал, страшные вещи делал. В конце концов, покаялся, пришел в монастырь к игумену и говорит — «вот я тот самый разбойник. Меня ищут, если найдут, то меня ждут страшные муки. Я покаялся, есть ли для меня спасение?». Игумен переодел его в рясу, сказал: «Вот в этой пещере будешь жить, молиться, тебе будут давать сухарей, воды…»

Разбойник поселился в этой пещере. Естественно, его никто не может найти, потому что никому и в голову не приходит, что он у монахов. Проходит несколько лет. Игумен интересуется, как там разбойник. Ему говорят, что он молодец, уже Господь, наверное, ему все простил, потому что он молится, плачет, читает псалмы, в общем, все как положено.

Ну и приходит один раз этот разбойник к этому игумену и говорит: «Отче, я пришел к тебе, верни мне мою разбойничью одежду, а я тебе возвращаю иноческую». Монах расстроился, говорит: «Неужели ты к старому решил вернуться?» Разбойник отвечает: «Нет, я в город пойду». Монах недоумевает — «А зачем? Разве ты не понимаешь, что тебя схватят и лютой смертью казнят?». А разбойник отвечает: «Я хочу пойти и принять именно эту смерть». — « Ну, зачем, ты же уже столько лет каешься, простил же, наверное, уже тебя Господь». — «Не дает мне покоя один мальчик, которого я зарезал без всякой нужной причины. Стал ко мне приходить этот мальчик и все время спрашивает — зачем ты меня убил. И куда бы я ни шел, и когда я один молюсь, и когда в трапезной, и когда я на богослужении, мне снова и снова является этот мальчик и снова задает этот вопрос. И чувствую я, что не будет мне покоя, не простится мне этот грех, пока не пойду я туда и не умру за этого мальчика».

Возразить монаху было нечего. Разбойник взял свою одежду, и действительно его схватили, судили, приговорили к мучительной казни, казнили. Но монахи теперь уже знают, что он спасен.

И вот вопрос возникает. Кому нужны были эти страдания? Мальчик что ли такой мстительный был, разве ему так было нужно, чтобы разбойник пострадал? Я думаю, что нет. Богу нужны были его муки? Тоже нет. Но есть какая-то тайна, какой-то закон, по которому внутренние увечья, которые мы нанесли себе не могут быть залечены никак, кроме как страданиями. Ведь Сам Господь восстановил разрушенную грехом природу человеческую пройдя через крестные муки.

И вот, мне думается, что если мы рассмотрим в этом контексте и те страдания, которые испытываем в болезни, может быть, осознаем, что нужно нам это, что нужна нам эта боль. И будем молиться: «Господи, убери эту боль, нет больше сил ее терпеть. Но если Ты знаешь, что мне это нужно, оставь…»

— У профессора, архиепископа Луки Войно-Яснецкого есть книжка «Я полюбил страдания. Исходя из сказанного вами, получается, что в идеале мы если не должны полюбить страдания, то, по крайней мере, не нужно его ненавидеть и считать его своим врагом. Оно, получается, все-таки для нас целительное лекарство, хотя и горькое.

— Я думаю, что да. Я думаю, что если мы сумеем увидеть в наших страданиях высокий смысл, все совершенно изменится. Странно, наверное, мне, православному священнику, цитировать такого человека, как Фридрих Ницше, но одно его высказывание мне очень нравится: «Человек вынесет любое «КАК», если будет знать, «ЗАЧЕМ»». Не может этот мир, «юдоль плача», быть без страданий. Нельзя пройти по этой жизни без скорбей и болезней, и достоинство человека как раз и заключается в том, чтобы их пронести как должно, чтобы эти страдания не сломали нас. Кто-то сказал, что Христос не для того пришел, чтобы избавить нас от страданий, а чтобы наши страдания стали, как Его.

(http://www.boleem.com/)

Взыскание погибающих

Едва ли не за каждым богослужением возносятся в наших православных храмах молитвы за одержимых страстию винопития, служатся молебны и акафисты. И — по немалому числу верных свидетельств — не тщетны в своем уповании остаются матери, жены, дети, взывающие ко Господу об исцелении дорогих им людей.

Читать далее

Что сложного в милосердии: казалось бы, у тебя просят — ты дай, можешь помочь — помогай. Но все ли люди призваны к самоотдаче ради ближнего? Может, это дело социальных служб, а вовсе не Церкви? Могут ли добрые дела нанести вред душе?

Читать далее

Евангельский принцип «Возлюби ближнего, как самого себя» — очень практичен. Это не абстракция, а рабочий инструмент ежедневной жизни, помогающий сохранить нервы, здоровье и заработать авторитет в кругу ближних.

Читать далее

На прошлой неделе российские интернет-пользователи столкнулись с немного подзабытым, но все еще действенным видом сетевого мошенничества. По множеству электронных почтовых ящиков неизвестные люди разослали письма с просьбами о помощи маленькому мальчику. Признаки мошенничества анализирует Владимир БЕРХИН.

Читать далее